Насколько реальная отдача от «зеленой» энергетики соответствует инвестиционным планам?
В октябре нынешнего года Министерство энергетики в очередной раз предложило пересмотреть тариф на электричество.
Как объяснил глава ведомства Болат Акчулаков, во-первых, это необходимо для привлечения новых инвестиций, а во-вторых, по словам министра: «Предсказуемая тарифная политика необходима для стабильной работы энергетических предприятий».
Ведь – «энергетические компании в Казахстане находятся под угрозой банкротства из-за дополнительных налоговых начислений…»
Что же до понимания такой предсказуемости, то таковая, опять-таки, по мнению главного энергетика страны, предполагает индексацию тарифа на уровень инфляции, чтобы создать более стабильную среду для инвесторов.
Были озвучены и конкретные цифры. Так, для обеспечения притока инвестиций необходимо увеличить действующий тариф на рынке электрической мощности. С 590 тысяч тенге за один МВт в месяц до 885 тысяч тенге. Заодно министерство выступило с предложением увеличить предельный объем средств, выделяемых на возврат инвестиций в отрасль на 100 млрд. тенге.
Что ж, идеей поднять тарифы на электричество в сегодняшнем Казахстане удивить кого-либо будет трудно. Ведь за последние три года они показывают настолько неуклонный рост, что начинаешь подозревать о практически недостигаемом верхнем ценовом пределе. В течение прошлого года электричество подорожало в стране на 7%. К маю 2022 года цены на электроэнергию повысились до 8,7% за год.
Затем очередным приказом Министерства энергетики с 1 июля этого года были повышены предельные тарифы на производство электрической энергии у 26 из 47 энергопроизводящих организаций, их рост составит в среднем 10–12% по стране.
По прозвучавшим в те дни оценкам экспертов, таким образом более половины жителей и предприятий Казахстана с осени должны будут увидеть в своих квитанциях более высокий тариф за электроэнергию.
Эксперты не ошиблись и, например, в конце августа генеральный директор ТОО «АлматыЭнергоСбыт» Едил Копенов на брифинге в РСК сообщил, что с 1 сентября в Алматы тариф на электроэнергию повысился на 7,2%. Примерно аналогичные сообщения были озвучены и в ряде других населенных пунктах страны.
Правда, в Агентстве по защите конкуренции заверили, что после пересмотра тарифов проведут мониторинг и «при явном злоупотреблении со стороны поставщиков монополистов ведомством будут применены соответствующие меры антимонопольного регулирования, прописанные в законодательстве», но на этом, похоже, все и закончилось. Возможно, «явных злоупотреблений» выявлено не было и тарифы повышались так, как надо.
Кстати, информируя в октябре о необходимости очередного тарифного повышения, Болат Акчулаков сообщил, что хоть «энергетические компании в Казахстане находятся под угрозой банкротства из-за дополнительных налоговых начислений» но, тем не менее – «в настоящее время ведется работа над рядом проектов в секторе генерации для удовлетворения среднесрочного спроса на электроэнергию».
И согласно оглашенным данным, эти проекты включают восстановление и расширение действующих генерирующих организаций, а также строительство и ввод в эксплуатацию новых угольных электростанций общей мощностью более 2 ГВт.
Как особо подчеркнул министр, в них будут использоваться современные технологии, например, технологии чистого угля, чтобы эти станции были экологически безопасными...
Об усугубляющихся в проблемах в отечественной энергетике в нынешнем году говорят не в первые. Например, в середине весны с обращением к президенту Касым-Жомарту Токаеву выступили Казахстанская электроэнергетическая ассоциация и пять крупнейших казахстанских энергокомпаний.
Помимо всего прочего в документе говорилось о наступающем кризисе в энергетическом секторе из-за нерешенных системных проблем отрасли и констатировался растущий дефицит электроэнергии.
Так, в этом году, дефицит электрической мощности в энергосистеме Казахстана составит 1327 МВт, дефицит регулировочной мощности 894 МВт. Причем, он спрогнозирован с учетом ввода новых мощностей, как традиционных (2,6 млрд. кВт/ч), так и возобновляемых источников энергии (2,0 млрд. кВт/ч).
Говорилось и о снижении объемов производства электроэнергии: в первом полугодии текущего года, Казахстан произвел 48108,4 млн. кВтч, что на 1,4% меньше показателей соответствующего периода 2021 года.
Даже несмотря на увеличение выработки на юге на 46% (в частности, за счет Жамбылской ГРЭС) в остальных регионах обнаружился существенный спад. Особенно наглядно это проявилось в Северо-Казахстанской области, где выработка электроэнергии снизилась по сравнению с прошлым годом на 46%.
В целом же, по оценкам ряда экспертов-энергетиков к 2023 году дефицит электроэнергии в стране может составить уже 2 ГВт...
Все ради ветра, все ради солнца
Модернизация энергетической инфраструктуры Казахстана активно обсуждается уже добрый десяток лет. Помимо стандартной повестки о декарбонизации, говорится и про необходимость развития атомной электроэнергетики, и про запуск умных сетей (современные технологии smart grid) и про развитие альтернативных видов энергетики – так называемых «зеленых» технологий: ветротурбин и солнечных батарей, в целом причисляемых к возобновляемым видам энергетики (ВИЭ)
Кстати, в последнее год-полтора, о ВИЭ говорить стали чуть меньше. Точнее, меньше стали озвучивать конкретных предложений по таковым. Хотя, на первый взгляд, казалось бы, положение в этой отрасли достаточно стабильно – ведь только в первой половине нынешнего года в республике были введены в эксплуатацию три солнечные электростанции суммарной мощностью в 55 МВт, а до конца года планируется запуск еще десяти источников возобновляемой энергии с суммарной мощностью 290,6 МВт.
Всего же, согласно официальным данным, в сегодняшнем Казахстане насчитывается более 140 объектов альтернативных источников энергии. Из них 43 – ветровые электростанции, 53 – солнечные, 40 – гидроэлектростанций и пять биоэлектрических.
Существует и весьма обширная законодательная база, призванная максимально способствовать развитию ВИЭ.
Так, еще в 2009 году был принят закон «О поддержке использования возобновляемых источников энергии». В 2013 году, на свет появилась «Концепция по переходу Республики Казахстан к «зелёной» экономике».
В 2018 году был запущен первый аукционный механизм отбора проектов ВИЭ. В конце 2020 года Казахстан присоединился к глобальному движению по достижению целей углеродной нейтральности, а в стране началась разработка «Стратегии достижения углеродной нейтральности Республики Казахстан до 2060 года».
Согласно поставленным целям, к 2025 году доля выработки электроэнергии за счет ВИЭ должна составить 6%, к 2030 году уже должна достичь 15%, а к 2050 году добраться до 50% от всего производства электроэнергии в стране.
Для реализации этих задач в среднесрочной перспективе Министерством энергетики был утвержден «Энергетический баланс Республики Казахстан до 2035 года».
Согласно этому документу, к 2035 году планируется построить 6,5 ГВт возобновляемых источников энергии, более пяти ГВт газовой генерации, два ГВт водной генерации, 1,5 ГВт угольной генерации, 2,4 ГВт атомной генерации.
План по прогнозам выработки электроэнергии до 2035 года должен снизить долю угля до 40% (сейчас доля угля составляет около 70% от всей вырабатываемой электроэнергии). И в свою очередь, доля возобновляемых источников энергии к тому же 2035 году должна составить не менее 23%.
Как информирует Министерство энергетики РК в документе под названием «Развитие возобновляемых источников энергии», по итогам 2021 года выработка электрической энергии объектами ВИЭ составила порядка 4,2 млрд. кВтч, что в принципе соответствует 3% от общей доли выработки электроэнергии.
Так выглядит теория. Что же до практики, то там, как и положено, немало нюансов. К некоторым из них, типа проблем с реализацией ряда инвестиционных проектов по строительству ВИЭ мы обратимся чуть позже, а пока рассмотрим интересный «тренд» нынешнего года – уход уже работающих инвесторов из казахстанских проектов «зеленой энергетики».
Когда что-то идет не так
Наиболее ярким примером здесь может стать озвученное в начале этого года немецкой компанией в сфере солнечной энергетики «NWComp Solar» объявление о полном закрытии представительства в Казахстане. Причем, такое решение было принято после восьми лет работы этой фирмы на казахстанском рынке.
В своем обширном интервью, опубликованном в феврале этого года в казахстанском деловом издании, глава фирмы Виктор Видершпан подробно перечислил причины, побудившие к принятию подобного решения.
Были названы и риски политического характера (в частности, январские беспорядки, предсказуемо отпугнувшие многих инвесторов) и трудности конкуренции с китайскими инвесторами в этой области, которые, по мнению немца, занимаются демпингом, и излишняя, по его словам, требовательность контролирующих органов:
«Несмотря на то, что в Казахстане рабочая сила значительно дешевле, чем в Германии, но сам процесс строительства и эксплуатации гораздо дороже из-за огромного количество необходимых документов и бюрократии. В Казахстане слишком много требований от контролирующих органов, которые зачастую убивают рентабельность проектов...»
Ругался германский бизнесмен и на низкие казахстанские тарифы (справедливо упоминая необходимость реконструкции действующих мощностей):
«Казахстанские тарифы – созданы искусственно.Если не вкладывать деньги в реконструкцию и модернизацию сетей и подстанций, то можно какое-то время поддерживать низкие тарифы за счет износа оборудования. Думаю, что тарифы должны быть хотя бы в два раза выше. Я понимаю – это социальная проблема, и государство сдерживает рост тарифов, но для поддержания и развития энергетической отрасли нужны адекватные вложения.На мой взгляд, нужно постепенно повышать тарифы и вкладывать средства в энергетику. Рано или поздно советское оборудование исчерпает свой запас и тогда наступит реальный энергетический кризис…»
Упоминал коррупцию, присутствующую, по его мнению, в местной энергетической отрасли:
«Для развития ВИЭ нужны правильные законы, поддержка правительства и создание локальных производителей.Вот, например, Astana Solar – завод-монополист, построенный с помощью коррупционных схем и выдающий продукцию по нереальным ценам…»
Но самое главное – озвучил довод о нерентабельности ВИЭ в условиях действующей инфраструктуры:
«Еще один минус Казахстана – это слабая, изношенная инфраструктура и перегруженные сети. Во многих домах в частном секторе стоит однофазная, а не трехфазная электросистема. Даже если Казахстан примет закон о еще более лояльной поддержке ВИЭ, то установить солнечные панели на таких домах технически не получится. Рассматривая это в комплексе, мы поняли, что нам интересней работать в Европе…»
В общем, германская фирма Казахстан покинула. Что же до китайских инвесторов, о которых не очень лицеприятно высказывался немецкий бизнесмен, то и у них, кстати, иногда не все идет по намеченным планам.
Так, например, в начале этого года, стало известно о том, что в Северо-Казахстанской области, а точнее в поселке Саумалколь Айыртауского района, китайский инвестор «Sinohydro Corporation Limited» свернул все работы по строительству ветроэлектростанции, которую начали возводить в августе 2021 года и должны были сдать в эксплуатацию во второй половине 2022 года. Китайцы попросту прервали все работы и ушли с аналогичным проектом в соседнюю Акмолинскую область.
Несколько ошарашенное таким поворотом дела, управление энергетики и ЖКХ региона сообщило о переносе срока сдачи в эксплуатацию гигантских ветряков минимум до 2024 года, а заодно приступило к спешному поиску нового инвестора и подрядчика.
Как сообщили местные СМИ, «в случае идеальной реализации проекта по использованию возобновляемых источников энергии в этом году на берегу озера Саумалколь должны были появиться 11 турбин, 120 метров высотой каждая. Предполагалось, что вместе они будут вырабатывать 50 МВт энергии, что в разы покроет потребности района…»
Была даже поставлена метеомачта, которая должна была дать показания о рентабельности проекта. Наверное, какие-то показания она действительно дала, так как китайские энергетики решили с данной местностью не связываться.
В таком случае, что там делать другому инвестору? Ведь проект по-прежнему считается действующим:
– Получены технические условия, изготавливается ПСД. Проект на территории Айыртауского района остается. Строительство в нашем регионе продолжит другая компания, мы ее сейчас рассматриваем, как потенциального инвестора. Мощность ветростанции и показатели сохранятся, – сообщил журналистам заместитель руководителя управления энергетики и ЖКХ Северо-Казахстанской области Павел Шилов.
«Можно сделать вывод, что площадка у озера Саумалколь не выдала необходимых показателей для установки дорогостоящих турбин. Пока неизвестно, кто будет заниматься строительством ветроэлектростанции в Айыртауском районе, и появится ли она здесь хотя бы к 2024 году. Как сообщалось ранее, стоимость ветрогенераторов, которые должны были установить на берегу озера Саумалколь, составляет 30 млрд. тенге…» – сделали неутешительный вывод сотрудники региональных СМИ.
Любопытно, что в одном из комментариев к этой публикации указывалось, что энергетиков не утроила и местная электросеть:
«Ветрогенераторы подключаются к действующей электросети. Первоначальный проект был возле подстанции 220 кВ «Буран», а возле озера Саумалколь, где установили эту странную мачту, проходит только ЛЭП-500, куда подключится невозможно технически».
В общем, по тем или иным причинам, но уже намеченный к сдаче в текущем году проект придется перенести минимум на несколько лет.
Причем это уже далеко не первый случай за последние годы, когда подобные проекты либо переносились по строкам сдачи, либо вообще тихо замирали.
Так, например, к началу 2022 года из нескольких десятков крупных проектов ВИЭ в Акмолинской области были реализованы несколько. Первыми стали ветровая энергостанция в Ерейментауском районе на 45 МВт и ветроэнергетическая установка на 750 тыс. КВт агрофирмы «Родина» в Целиноградском районе, построенные еще в период 2013–2015 годов.
Затем была взята довольно продолжительная пауза, нарушенная появлением в августе 2019 году первой очереди ветровой электростанции, построенной в Аршалынском районе ТОО «ЦАТЭК Green Energy» (вторая очередь станции мощностью в 50 Мвт и европейским оборудованием была реализована в 2020 году).
В том же 2020 году в Целиноградском районе Акмолинской области с участием российской компании «Hevel» и казахстанского ТОО «KB Enterprises» была сдана в эксплуатацию солнечная электростанция с проектной мощностью в 100 Мвт.
Также можно упомянуть и небольшую ветровую электростанцию на 3,75 МВт ТОО «Вичи», расположенную близ Кокшетау.
Еще есть несколько проектов со сроком реализации до конца 2022 года, типа еще одной ветровой электростанции в Аршалынском районе, создаваемой компанией «Вогеу Energo», и ветроэнергетического проекта ТОО «Ereimentau Wind Power» (Ерейментауский район). Но точные даты запуска здесь еще, судя по всему, не определены.
Увеличить показатели планируется лишь в 2023 году за счет ввода сразу шести новых проектов: пяти – ветровых и одной солнечной электростанции общей стоимостью 153 млрд. тенге. Наиболее крупным здесь считается проект по строительству ветропарка, реализуемый компания «Build Master Group» (сроки окончательной сдачи объекта – четвертый квартал 2023 года)
О точных сроках реализации большей части остальных республиканских проектов, очевидно пока речь не идет в принципе.
Не многим лучше обстояли дела и в Восточно-Казахстанской области, где в 2017 году было заявлено о начале реализации сразу нескольких масштабных проектов в области ВИЭ.
– В области реализуются пять конкретных проектов. Правда, они находятся в различных степенях практического действия. Но везде идет конкретная работа, – говорил в те дни аким ВКО Даниал Ахметов, заодно радуясь, что новые энергетические установки позволят ВКО покрыть энергодефицит в 1 млрд. киловатт в час.
Поинтересовавшись как обстоят дела сегодня, журналисты казахстанского делового издания «Атамекен-бизнесс» выяснили, что на сегодня реализованы только два из пяти проектов.
«Из ответа областного управления энергетики и жилищно-коммунального хозяйства на запрос следует, что в регионе действуют Лениногорский каскад ГЭС (ТОО «ЛК ГЭС») и солнечная электростанция (ТОО «Жангиз Солар») общей установленной мощностью 69,4 МВт».
Некоторые проекты, типа строительства ветровой электростанции в Уланском районе мощностью 25 МВт, «зависали» на несколько лет. Менялись потенциальные инвесторы и подрядчики, стоимость самого проекта выросла в несколько раз и в очередном бизнес-плане уже говорилось о необходимости серьезных корректировок.
Но зато местные чиновники тогда успокоили дотошных журналистов тем, что в их планах значится возведение сразу семи объектов ВИЭ в области ветровой электроэнергии. Но позже – когда найдутся инвесторы и решатся некоторые другие проблемы.
О «других проблемах» (как правило, идентичных по всей стране) корреспондентам «Атамекен-бизнес» рассказали эксперты:
«Государство выделяет финансирование на развитие солнечной, ветровой электроэнергии. Проводит тендер. Предусмотрено субсидирование. Есть хорошие госпрограммы, благодаря которым ВИЭ строятся по всей стране. Но есть вопрос коррупции. Проекты некоторые не реализуются из-за неэффективности местных исполнительных органов и нацкомпании, есть проблемы с инфраструктурой. Чтобы ставить возобновляемый источник, его нужно подключать к сети KEGOC, АО «Самрук Энерго». А это стоит денег и зависит от решения чиновников. В итоге она не может быть рыночной. Из-за этого возникают некоторые проблемы. К примеру, в городе Шымкенте Туркестанской области была компания, выигравшая тендер на 2 гВт. Но и у них возникли проблемы с подключением к сети…»
Предстоит нам понять – для чего это нужно?
И здесь, наверное, будет самое время рассмотреть проблемы эффективности ВИЭ в целом.
Согласно данным отчетов энергетических компаний, в последние три-четыре года все чаще звучат размышления о нестабильной мощности источников ВИЭ.
Говоря проще, если над солнечной станцией пробегают тучи, то ее мощность может падать вдвое, допустим с 20 МВт до 10 МВт.
Есть и конкретные примеры. Так, в Жамбылской области есть образец успешно реализованного проекта – СЭС «Бурное». В 2016 году станция произвела 79 миллионов кВтч, в 2017-м – 82 миллиона кВтч, 2018-м – всего лишь 50 миллионов кВтч. В таких резких перепадах показателей оказались виноваты лишь погодные условия.
Кстати, не все просто и с подключениями. К 2020 году установленная мощность солнечных и ветровых электростанций в стране достигла 2 000 МВт. Как мы уже знаем, доля ВИЭ в энергосистеме страны чуть больше 3%. Но даже эти проценты уже создают немало проблем для национального регулятора – АО «KEGOC», у которого и так каждый МВт на счету.
Как отмечают специалисты, для того чтобы энергосистема страны работала стабильно, нужна регулирующая мощность в 2000 МВт, а так же маневровые энергостанции (желательно газотурбинные), которые и будут регулировать и перекрывать перепады в выработке энергии станций ВИЭ. Таких маневренных энергостанций в стране катастрофически не хватает. Да и у большей части теплостанций износ уже превышает 60–70%.
В связи с дефицитом энергостанций, в принципе, есть еще проект строительства электрохимических аккумуляторов огромной мощности (типа того, что поставила в Австралии компания «Теsla» мощностью на 100 МВт). По расчетам, такой аккумулятор может обеспечивать электричеством небольшой поселок, а в остальное время – использоваться для поддержки и стабилизации существующих источников электроэнергии.
Правда, и здесь присутствует куча минусов, вроде недолгого срока использования подобного агрегата (ресурс рассчитан максимум на пару лет) и дороговизны его создания. В общем, что хорошо для Илона Маска, не всегда идеально для Казахстана в его нынешнем экономическом состоянии.
В итоге, нестабильность погодных условий не сбрасывают со счетов даже энтузиасты развития ВИЭ.
И как отмечал в своих комментариях республиканским СМИ член координационного совета по развитию ВИЭ Министерства энергетики Казахстана Олег Архипкин, это может создать серьезные проблемы для стабильности работы энергосистемы:
«Мы же не можем отключать потребителей, если погодные условия не сложились, например, пасмурно или нет ветра. Технологии аккумулирования электроэнергии недостаточны для полноценного использования в масштабе крупных энергосистем. Следовательно, использование ветровых и солнечных электростанций имеет определенные технические ограничения.
Кроме того, хоть внедрение в Казахстане механизма аукционов на проекты размещение ВИЭ и снизило стоимость электроэнергии солнечных и ветровых станций, но она все еще остается значительно выше тарифов традиционных электростанций Казахстана.
Также, помимо переменного характера выработки электроэнергии, ветровые и особенно солнечные станции характеризуются довольно низкими показателями выработки электроэнергии, что опять-таки приводит к удорожанию их продукции. А ведь в настоящее время электроэнергию у ВИЭ обязаны покупать традиционные электростанции, на которые и ложится вся финансовая поддержка солнечных и ветроэлектростанций, что в свою очередь, вызывает немало нареканий у представителей «традиционной энергетики. Ведь затраты электростанций на покупку электроэнергии ВИЭ скоро будут составлять 15–30% от общих затрат.
Вдобавок, опять-таки согласно материалам и отчетам самих энергетиков, в том числе попадающим на страницы специализированных изданий: «Значительный рост мощностей нетрадиционной энергетики в Казахстане усилил зависимость от зарубежной энергосистемы и увеличил риск системных аварий.
Недостаток маневренных мощностей отмечался в Казахстане еще до 2014 года. С тех пор было введено 1693 МВт (большинство – в последние 5 лет) нестабильных ветровых и солнечных электростанций, что еще больше увеличило дефицит маневренных мощностей. В июле 2022 года прошли аукционы на строительство к 2026 году двух маневренных электростанций. Отсутствие стратегического подхода к развитию энергосистемы не позволило заранее запланировать и ввести эти маневренные мощности до 2022 года.
Показательно, что с 2017 года было введено 407 МВт газовых электростанций, относимых к маневренным источникам, однако эти мощности были введены в Западной энергетической зоне, фактически не имеющей связи с объединением энергетических зон Севера и Юга, на которые и пришелся основной рост мощностей нестабильных ветровых и солнечных электростанций (1467 МВт). Дефицит маневренных мощностей в Казахстане компенсируется за счет энергосистемы России, при этом фиксируются существенные отклонения от установленных норм регулирования. В результате отсутствие стратегического планирования электроэнергетики Казахстана привело к существенным диспропорциям между наличием маневренных источников и стремительным ростом нестабильных ветровых и солнечных электростанций…»
В свою очередь, наибольшие оптимисты развития ВИЭ и прямые участники этого рынка предлагают свои рецепты выхода из непростой ситуации, часть из которых отличается прямо захватывающей дух монументальностью.
Так, например, экономист и финансовый директор ТОО «Эковатт» Саян Комбаров в своем интервью изданию Ekonomist.kz, опубликованном в октябре 2021 года вообще видит необходимость переустройства части экономики страны:
«Для того чтобы ветроэнергетика и ВИЭ стали конкурентно преимущественной отраслью экономики, необходимы не только лучшие условия в виде сырья и рынки сбыта, но и связанные с генерацией, транспортом и продажей электроэнергии отрасли, множество предприятий, объединенных в кластеры и создающие цепочку добавленной стоимости от исследования, проектирования до конечного продукта. Они могли бы делить между собой рынок, уменьшая при этом цену всех его комплектующих за счет увеличения масштабирования продукции. Образуя огромную отрасль, связанные в ней предприятия смогут удешевлять каждую свою составляющую конечного продукта за счет массовости. Благодаря кооперации производств цены будут снижаться, как на промежуточные изделия, так и на конечный продукт – электроэнергию. Но проблема в том, что отрасли, связанные с ВИЭ, как машиностроение и электротехническая промышленность, не развиты в Казахстане. Это становится препятствием для создания кластеров…»
А пока развивается промышленность в целом, можно самим начать создавать супертурбин:
«Для успешного развития ВИЭ в Казахстане необходимо создать, протестировать и внедрить в массовое производство такую мощную ветроэнергетическую турбину, которая могла бы генерировать электроэнергию при всех скоростях ветра. Такую электроэнергию необходимо выдавать в энергетические сети, накапливать, не только с помощью аккумуляторов, но и в виде воды, поднятой из-под земли или вверх по течению рек перед плотинами ГЭС. Если при этом добиться более низкой стоимости такой турбины, по сравнению с импортными, то при большом объеме генерации электроэнергии она будет быстрее окупаться с большей экономической выгодой для Казахстана. В этом случае мы можем вообще отказаться от импорта иностранных ветровых турбин и вместо этого сконцентрировать ограниченные финансовые ресурсы на серийном производстве отечественных ветровых турбин и освоении с их помощью гигантского ветрового потенциала самых перспективных и выгодных участках страны.
Массовое серийное производство собственных ветровых турбин позволит создать новые рабочие места. Тогда мы могли бы меньше закупать ветряные установки заграницей за иностранную валюту или за деньги, привлеченные у международных банков и корпораций. Все это позволит создать новую отрасль промышленности в республике, быстрее и финансово-эффективнее достичь крупномасштабного производства электроэнергии из ВИЭ для внутреннего и внешнего рынков сбыта…»
В общем, звучит хоть и весьма фантастически, но довольно заманчиво. Особенно, при возможности появления соответствующих (и надо отметить – весьма немалых) бюджетов под развитие подобных производств. Пока в стране таких денег явно нет. Но кто знает, может, появятся потом?
Тем более, что, по мнению Саяна Комбарова, «для удешевления стоимости, давно надо было сделать акцент на создание собственной отрасли, связанной с ВИЭ, обязать национальные компании, министерства и структуры, ответственным за развитие индустрии и инноваций вести научно-конструкторские и инженерные разработки в этой области…»
Но это тоже в будущем. А пока, увы, имеем то, что имеем:
«Все закупленные у западных производителей солнечные панели и ветровые турбины придется оплачивать потребителю по достаточно высоким ценам… Тарифы на коммунальные затраты все время растут и становятся более высокими и для населения, и юридических лиц. И если все средства импортной генерации мы будет импортировать за валюту, опираясь на нестабильный курс тенге, то это напрямую отразиться на тарифах...
Если наращивать мощности ВИЭ за счет импорта иностранного оборудования, то правительству, в виду отсутствия новых рабочих мест, доходов и роста тарифов, придется все больше субсидировать рост энергопотребления и покрывать убытки инвесторов и производителей-импортеров иностранного оборудования за счет экспорта сырья. Все проекты в этой отрасли могут оказаться под угрозой окупаемости из-за изменения экономической конъектуры, нестабильности цен, девальвации. Тогда инвесторы будут вынуждены корректировать свои планы или просить помощи у государства. Все амбициозные цели развития ВИЭ, которые декларируются в Казахстане, рано или поздно окажутся недостижимыми...» – признает Саят Комбаров.
Импортные турбины в Казахстане действительно имеют место быть. Например, итальянские инвесторы построили и запустили комплексы «Бадамша» и «Бадамша-2» в Каргалинском районе, что является одним из наиболее ярких примеров успешно реализованных проектов, а ветровые турбины «Бадамша-2» являются крупнейшими установленными в Казахстане как по размеру, так и по мощности (4,8 МВт каждая).
И дабы закрыть тему знаковых объектов ВИЭ, которых удалось запустить при иностранном участии, можно еще раз будет упомянуть крупнейший проект в солнечной энергетике – построенную в Жамбылской области станцию «Бурное Солар», мощностью 50 МВт. Наибольшая доля владения этим объектом приходится на британскую компанию «United Green», тогда как остальные 49% принадлежат квазигоскомпании «Samruk Kazyna Invest».
И как в остальных проектах там рано или поздно может встать вопрос комплектующих, а точнее – удорожания таковых:
Как отмечает председатель совета директоров Казахстанской ассоциации солнечной энергетики Нурлан Кабанов:
«Порядка 80–85% расходов солнечной электростанции связаны с покупкой основного оборудования, поскольку почти всё оно производится за рубежом. В Казахстане могут выпускаться только металлоконструкции для монтажа под панели, все остальное – фотоэлектрические модули, инверторы и солнечные кабели – импортируется…»
При этом, качество материала так же имеет важное значение:
«Скажу на примере Бурного, если станция имеет мощность в 50 МВт, то по году мы отдаем от этого лишь 17,2–17,5% энергии. Почему? Потому что ночью, во время буранов и в туман электричество не вырабатывается. В пасмурную погоду вырабатывается, но с гораздо меньшей эффективностью». Но и без того КПД солнечных панелей сильно зависит от спецификации: материала, технологии производства, способов фиксации фотоэлектрических модулей, наличия промышленных аккумуляторных батарей и т.д. Разница в стоимости дешевых и дорогих установок может быть двукратной, а разница в выработке достигать 30–60%...»
В общем, подводя некоторые предварительные итоги, можно отметить, что развитие «зеленой энергетики» вскрыло целый ряд ключевых проблем электроэнергетики страны в целом, таких как дисбалансы в системе, дефицит маневренных мощностей, зависимость от сопредельных государств, износ оборудования, изолированность Западной зоны и многих других, решение которых, требует системного подхода и немалых финансовых вложений, включая строительство газовых и гидроэлектростанций, которые в моменты снижения генерации станций ВИЭ могли бы участвовать в регулировании в энергосистеме РК, не подвергая риску энергетическую безопасность страны.
Ну а пока решаются эти, если можно так выразиться, «текущие вопросы», Казахстан примеряется к еще более масштабным проектам.
Так, в конце октября этого года, в ходе визита в нашу страну представительной делегации немецких политиков и предпринимателей между правительством РК и немецко-шведским концерном «Svevind» было подписано инвестсоглашение о строительстве крупнейшего в мире предприятия по производству «зеленого водорода» (этим термином в мировой практике обозначается статус топлива, подтверждающий, что оно было получено при помощи преобразования энергии из возобновляемых источников энергии, и в процессе его производства в окружающую среду не было выбросов парниковых газов).
«Водородный проект у Каспийского моря является примером того, о каких проектах речь идет в рамках инициативы «Global gateway. Общими усилиями с 2030 года посредством ветряной энергии могут добываться ежегодно 3 млн. тонн зеленого водорода посредством электролиза воды из Каспийского моря. У Казахстана огромный потенциал для этого проекта.
Один пример того, что мы можем добиться общими усилиями не только потому, что Казахстан в соответствии с ветровым атласом является регионом с самым большим количеством ветра за пределами полярного региона, но и потому что у вас есть развитая энергетическая инфраструктура», – рассказала выходец из «Партии Зеленых», а в настоящее время министр иностранных дел Германии Анналена Бербок, добавив о своем желании вдобавок открыть в Астане «Бюро по водородной дипломатии» и таким образом – «обеспечить безопасность энергетических и сырьевых запасов Европы и Азии в уникальных промышленных масштабах»…
«Зеленый водород» в мире пока еще практика не очень изведанная и нынешняя администрация США в прошлом году заявляла о намерениях выделить порядка 100 миллионов долларов для многолетних исследований в этой области и выяснения степени ее рентабельности.
В общем, если эти исследования принесут какой-то положительный результат, то глядишь, к этому времени в Казахстане и промышленное производство уже наладится и таковым можно будет воспользоваться в полном объеме.
Конечно, эта великая радость произойдет лишь при двух условиях – реальности самого проекта и степени его реализации. То есть тогда, когда намеченный инвестпроект не останется только на бумаге, как это уже случалось с некоторыми подобными и в теории – не менее грандиозными начинаниями в области возобновляемых видов энергетики.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
