Украина как глобальный фактор
Украина изменила очень многое. Отношения между странами, направления транспортных потоков, цены на сырьевых биржах, информационные стратегии. Неизменной осталась казахстанская внешняя политика.
Война, начавшаяся два месяца назад, быстро переросла рамки специальной военной операции. Она приобрела гибридный характер и стала разрастаться как снежный ком. В нее прямо или косвенно оказались вовлечены практически все страны и международные организации. Вполне оформившееся еще лет пять назад противостояние условного Запада (США и их союзников во всем мире) и условного Востока (Россия, Китай и поддерживающие их страны) вступило в фазу открытой войны, которая ведется одновременно на нескольких фронтах.
На военном фронте (на Украине, в Сирии, в Центральноафриканской Республике и Мали) Россия демонстрирует свою готовность и способность отстаивать национальные интересы и обеспечивать национальную безопасность военными средствами. Операцию на Украине Москва использует не только для получения опыта в использовании различных видов современного оружия, но и для демонстрации их потенциальных возможностей на принципиально ином театре военных действий. Так, в Китае, готовящемся к проведению операции по присоединению Тайваня, были с неподдельным интересом встречены результаты применения Россией гиперзвукового ракетного комплекса «Кинжал». По оценкам некоторых экспертов, гиперзвуковые ракеты серьезно снижают преимущества авианосных ударных групп, на которые делают ставку США в Тихом океане.
Страны-члены НАТО отправляют для утилизации на Украине всю устаревшую военную технику, скопившуюся на складах еще со времен СССР и Варшавского блока, причем еще и получают за это компенсацию. Впрочем, одновременно они испытывают в бою вполне современное противотанковое оружие, системы управления огнем и радиоэлектронной борьбы. Проходят, правда, не слишком удачно, очередную проверку боем ударные дроны Байрактар. Остается за пределами объективов смартфонов, но оказывает серьезное влияние на ситуацию взаимодействие центров управления ВСУ с космическими спутниками и вообще все, что вмещает в себя английское слово «intelligence».
Можно не сомневаться, что опыт военных действий даст новый импульс созданию новых видов оружия и средств защиты от него. Впрочем, не будем спешить, взвешенный анализ боевых действий российских и украинских войск еще впереди. А пока война не завершилась, практически любой опубликованный военный анализ на 80% состоит из пропаганды.
Информационная борьба уже давно стала самостоятельным родом войск. Сравнительно недавно она стала отдельным и весьма прибыльным бизнесом, который сегодня переживает небывалый расцвет. В ней на довольно высоком профессиональном уровне участвуют Россия с Украиной, но оружие массового информационного поражения (социальные сети) сегодня есть только у Соединенных Штатов, а средства защиты от него (запрет на американские и внедрение собственных соцсетей) есть у одного лишь Китая. Поэтому на информационном фронте Россия в целом проигрывает даже у нас в Казахстане, на фоне доминирования русского языка и традиционных симпатий к России.
На экономическом фронте происходит разрушение единой глобальной системы норм и правил торговли и инвестиций. Формируется новый энергетический рынок Европы, не зависящий от поставок российского газа. США создают новые каналы поставок никеля, палладия и других стратегически важных для современных производств металлов. Россия начинает перетрассировку трубопроводных поставок нефти и газа в направлении Китая. Индия активизирует работу по созданию МТК Север-Юг. В Пекине реакцию Запада на проведение Россией военной операции на Украине рассматривают как наиболее вероятную модель ответа на операцию по присоединению Тайваня. Уже в ближайшем будущем произойдет формирование торговой, инвестиционной и финансовой системы, способной функционировать достаточно автономно от системы, созданной и контролируемой из Вашингтона. Но все же не вполне автономно.
Как бы ни симпатизировал официальный Пекин России, интересы китайского бизнеса лежат преимущественно в США и Европе. По данным Еврокомиссии, товарооборот между КНР и ЕС в прошлом году вырос до 695,5 млрд. евро. При этом европейский импорт из Китая (472,2 млрд. евро) вдвое превышает экспорт в Китай (223,3 млрд.). И это не только одежда и кроссовки. В 2021 году 38% высокотехнологичной продукции ЕС импортировала из Китая (из США – всего 19%). А в первом квартале этого года объем торговли между Китаем и Европой вырос еще на 15,3%. При этом китайский экспорт вдвое больше европейского. США быстро вывели из-под санкций российские удобрения, а Европа отказывается от российского газа пока только на словах. Взаимосвязанность экономик сохраняется даже тогда, когда политические отношения между государствами падают ниже нуля.
На дипломатическом фронте Россия эффективно использует право вето, блокируя неприемлемые для нее резолюции Совета безопасности ООН. На двустороннем уровне Москва контактирует со всеми ключевыми партнерами по ШОС, ЕАЭС, БРИКС, а также опирается на поддержку Пекина в Группе двадцати.
Соединенные Штаты и их союзники провозгласили себя «международным сообществом», а Россию – «изгоем». Чжао Лизцян, волк-воин из китайского МИДа, жестко посмеялся над ними при помощи географической карты. Да, союзников в чистом виде, то есть тех, кого в СССР назвали бы «вашингтонские марионетки», у американцев не так уж много. И G7, и Quad, и AUCUS недостаточно масштабны, а НАТО все-таки скорее европейская, чем глобальная структура. Поэтому сейчас развернулось сражение за «Большую двадцатку». Как сказано на сайте организации, вместе члены G20 представляют более 80% мирового ВВП, 75% международной торговли и 60% населения мира. Исключение России из членов G20, на чем настаивают американцы, стало бы наглядным свидетельством ее международной изоляции. Однако Китай решительно против такого сценария, он также использовал свое влияние на Индонезию, которая в этом году председательствует в Группе двадцати (саммит намечен на октябрь-ноябрь на Бали). Индонезия объявила, что G20 вне политики, и она против того, чтобы кого-то исключать.
Мир быстро движется к новой биполярности, основанной не на идеологии, а на геоэкономике. Формируются два крупных блока. Западный, основанный на Вашингтонском консенсусе, будет состоять из англо-саксонского ядра и периферийной части – союзников США в АТР, Латинской Америке, Африке и на Ближнем Востоке. Восточный блок будет включать в себя Китай и Россию, а также страны, критически зависящие от них (Кыргызстан, Мьянма, Пакистан, ряд африканских стран). Однако большая часть государств, как и во времена «холодной войны», предпочтет позицию неприсоединившихся.
В практическом плане это означает, что они будут поддерживать торгово-инвестиционные связи с обоими блоками. Наиболее ярким образцом такой страны является Индия, общепризнанный лидер Движения неприсоединения. Она близка к России, ориентирована на расширение присутствия в ЦА. При этом долгосрочный и имеющий глубокие корни конфликт с Китаем и Пакистаном подталкивает ее к сотрудничеству с США. Индия является членом прокитайского блока ШОС и антикитайского блока QUAD одновременно. В схожей ситуации находятся страны, входящие в АСЕАН.
Геополитические факторы, в том числе и членство в ОДКБ привязывают Казахстан к восточному блоку. При этом анализ распределения торгово-инвестиционных потоков показывает, что казахстанская экономика в равной степени связана с обоими блоками. С Западом нас связывают добыча нефти (США) и ее продажа (Европа). С Россией и Китаем – импорт готовой продукции и транспортные коридоры.
А теперь о том, чего война на Украине изменить не смогла – это многовекторный характер казахстанской внешней политики. Не смогла потому, что она не изменила ни географическое положение Казахстана, ни геоэкономическую ситуацию в Евразии. В кругах цифровых политологов бытует представление о многовекторности как о постоянной смене взглядов, позиции, подходов, которая отражается в различных по смыслу заявлениях. Многовекторность критикуется и высмеивается. Смотрите, радостно восклицают эти политологи, вот этот наш министр сказал, что мы союзники России, а вот этот сказал, что мы не будем участвовать в обходе антироссийских санкций. Как верно подметил еще Виктор Пелевин, у этих людей основным содержанием геополитики является неразрешимый конфликт правого полушария с левым. В действительности же нет ничего более последовательного, чем казахстанская многовекторность в отношении тех предметов и явлений, которые сегодня волнуют общественность.
Наше отношение к ЕАЭС осталось прежним – это не самый эффективный инструмент для продвижения казахстанских национальных интересов в сфере экономики, но ничего лучшего пока нет, и в обозримом будущем вряд ли появится. Следовательно, надо работать над повышением эффективности того, что у нас есть. Об этом неоднократно говорил еще Нурсултан Назарбаев, об этом же говорит сегодня и Касым-Жомарт Токаев. Желающие могут убедиться в этом, прочитав хотя бы его обращение к главам государств-членов Евразийского экономического союза в связи с председательством Казахстана в ЕАЭС в 2021 году.
Наше отношение к санкциям тоже не изменилось. Еще в 2015 году Касым-Жомарт Токаев завил: «Введение международных санкций относится к исключительной прерогативе Совета Безопасности ООН». Тогда же он обозначил и нашу позицию по санкционным войнам: «Что касается нынешнего санкционного противостояния Запада и России, то это принципиально иная ситуация, вышедшая за рамки ООН. Она крайне отрицательно влияет на политическую и экономическую ситуацию в мире, учитывая, что в ней так или иначе задействованы практически все постоянные члены Совбеза ООН. Казахстан выступает против санкционной дипломатии, от которой страдают непричастные к глобальному конфликту страны и их народы, мы считаем, что центральная роль ООН в международных делах должна укрепляться».
Генеральный секретарь ООН пытается продемонстрировать миру, что возглавляемый им институт – это нечто большее, чем дискуссионная площадка. Он побывал в Москве, встретился с Сергеем Лавровым и Владимиром Путиным. После этого Антониу Гутерриш отправился в Киев, где заявил следующее: «Во многих смыслах Украина стала точкой отсчета для того мира, который мы хотим построить. Мира, в котором будут уважать международное право, Устав ООН и признавать эффективность многостороннего подхода в решении проблем. Мира, в котором защищают гражданское население и продвигают права человека, а лидеры ведут себя в соответствии с ценностями, которые они обещали защищать».
Многосторонний подход в решении проблем, мультилатерализм – это один из базовых принципов, на которых Казахстан реализует свою внешнюю политику. Увы, сегодня происходит не только формирование геоэкономической биполярности, но и формирование военно-политических блоков.
Министр иностранных дел Великобритании Лиз Трасс на днях выступила с речью под многозначительным названием – «Возвращение геополитики». В ней она заявила, что внешняя политика Британии будет реализована на трех направлениях – военная мощь (чтобы справиться с Россией), экономическая безопасность (чтобы справиться с Китаем) и глобальные союзы (чтобы разделить мир на своих и чужих). Евросоюз, в свою очередь, укрепляет связи с конкурентами и противниками Китая в Азии – Индией и Японией. А Япония пытается сформировать антироссийский блок сразу в двух регионах – в Центральной Азии и в Юго-Восточной. В наших краях побывал министр иностранных дел, любитель песен Битлз Ёсимаса Хаяси. Одновременно Индонезию, Вьетнам и Таиланд посетил премьер-министр Фумио Кисида. Президент США Байден планирует в конце мая совершить свой первый визит в Азию. 21 мая состоится его встреча с недавно избранным президентом Южной Кореи Юн Сук Ёлем, а 24 мая в Токио пройдет второй саммит Четырехстороннего диалога по безопасности Quad (США, Австралия, Индия, Япония). Китай раскритиковал Австралию за то, что она выступила против пакта о безопасности с Соломоновыми островами, назвав его нарушением суверенитета, основанным на колониальных мифах, и заявив, что Канберра не имеет права устанавливать какую-либо «красную линию». Это произошло после того, как премьер-министр Австралии Скотт Моррисон заявил, что китайская военная база в южной части Тихого океана станет «красной линией» для его правительства.
Все это началось не сегодня и не вчера. Еще в ноябре 2019 года на встрече с главами иностранных дипмиссий президент Токаев заметил: «Мышление эпохи блокового противостояния накладывает свой отпечаток на события сегодняшнего времени. Доминирует упрощенное мировосприятие, культивируются подходы, не соответствующее сложной и взаимозависимой конструкции международных отношений XXI века. Санкции и торговые ограничения все чаще подменяют инструменты традиционной дипломатии. Продолжается регионализация торговых режимов в ущерб принципам ВТО, усиливается протекционистская политика».
В этих условиях важно не позволять втянуть себя в чужую игру. Именно так Казахстан и себя и ведет, осторожно и аккуратно, но настойчиво продвигая свою собственную повестку.
Казахстанская внешняя политика – это не только официальные заявления, интервью и статьи, хотя они, конечно, заметней. Это повседневная работа всех департаментов центрального аппарата и всех загранпредставительств – в Киеве и Москве, в Вашингтоне и Пекине, в Брюсселе и Анкаре. Везде казахстанские дипломаты продвигают нашу собственную повестку. Это подготовительная работа перед визитами Главы государства. Это работа в многочисленных международных организациях – системы ООН и региональных, экономических и культурных, по безопасности и науке. Наши представители делают все, чтобы эти структуры работали на интересы нашего государства.
Если почитать наших цифровых экспертов, может сложиться впечатление, что основным содержанием казахстанской дипломатии на западном направлении является поддержка Украины. Это не так. Уважение территориальной целостности любого государства, в том Украины, остается принципиальной позицией Казахстана, как и готовность оказать содействие в организации переговоров. Но содержание нашей внешней политики – продвижение наших национальных интересов. В переговорах с Евросоюзом центральная тема – практические шаги по реализации Соглашения о расширенном партнёрстве и сотрудничестве между РК и ЕС. Статья Касым-Жомарта Токаева в американском журнале «TheNationalInterest» не об Украине, а о политических реформах в Казахстане. Китай прокладывает новый маршрут в Европу через Каспий и Черное море, и этот маршрут, как и прежний, проходит через Казахстан.
Исполнительный директор Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии Кайрат Сарыбай продолжает подготовку шестого саммита СВМДА, намеченного на 12-13 октября этого года. Перед ним две главные задачи – обеспечить максимально высокий уровень представительства на саммите и поддержку инициативе президента Токаева о превращении Совещания в полноценную международную организацию. В апреле он побывал во Вьетнаме, Индии и Бангладеш. Хотя Совещание – далеко не единственная переговорная площадка в Азии, в том же АТР их несколько, тем не менее, у нее есть своя специфика и с ней каждая страна связывает свои ожидания и запросы. Индия проявила интерес к вопросам взаимосвязанности и логистике, то есть в Нью-Дели рассматривают СВМДА через призму коридора Север-Юг и доступа на рынки Центральной Азии. Дакка видит в СВМДА инструмент привлечения инвестиций. Во Вьетнаме, где Кайрат Сарыбай был принят президентом Нгуен Суан Фуком, считают, что СВМДА может помочь решению проблемных вопросов в Южно-Китайском море.
Казахстан трезво оценивает свои геополитические возможности и не стремится к изменению мирового порядка. В иерархии внешнеполитических приоритетов для нас на первом месте стоит национальная безопасность, на втором – сотрудничество с соседями, на третьем – региональное взаимодействие (в центральноазиатском и евразийском формате), а уж затем – глобальные вопросы. При этом многовекторность, а также многосторонний подход к решению международных вопросов позволяют Казахстану эффективно отстаивать национальные интересы в меняющемся мире.
