Многовекторные риски
Кого в эти дни в наших краях интересует геополитика? Никого. Народ смотрит в экраны своих смартфонов в предвкушении хлеба и зрелищ. То есть ждет списания кредитов, повышения зарплат и снижения цен, а также наказания чиновников и других актов любви к себе со стороны Новой власти. Управленческая и предпринимательская элита ждет, в сущности, того же самого, но со страхом. Экспертное сообщество, то есть те, у кого есть свои каналы, аккаунты и блоги, с увлечением обменивается последними новостями, слухами и сплетнями, берет друг у друга интервью, безжалостно подавляя робкие попытки своих подписчиков мыслить самостоятельно.
Но геополитика никуда не делась, как никуда не делась и многовекторность нашей внешней политики. Мы уже не раз писали, что это не хорошо и не плохо, это реальность, обусловленная географией. И все же у нас в МИДе привыкли воспринимать многовекторность как наличие нескольких возможностей одновременно. Точнее, как возможность делать выбор из нескольких вариантов, а если получится, то выбирать сразу несколько одновременно. Такой подход описывается поговоркой «ласковый теленок двух маток сосет». Однако на этих векторах нас ждут не только возможности, но также риски и угрозы. Сегодня они выросли настолько, что требуют коррекции внешнеполитического курса, а еще больше – самокоррекции практически по всем направлениям. Итак, пройдемся по векторам и угрозам.
Американский вектор: рост политического давления. Финансируемая Фондом Сороса и контролируемая правительством США частная фирма «Human Rights Watch», специализирующаяся на выпуске правозащитных докладов по заказу Белого дома, уже успела провести и опубликовать собственное расследование январских событий. Его содержание раскрывается в заголовке – «Казахстан: убийства, превышение силы в Алматы». В нем также призыв к ООН, ОБСЕ и Евросоюзу оказать давление на правительство Казахстана с целью проведения независимого расследования.
Забавно, что в годовщину штурма Капитолия (напомним, что 6 января 2021 года американцы, возмущенные фальсификациями на президентских выборах, пришли в Капитолий, чтобы выразить свой протест) Human Rights Watch опубликовала заметку, в которой нет ничего про убийство сотрудником спецслужб одной из участниц мирного протеста, зато есть бездоказательные обвинения протестантов в расизме.
Этих «правозащитников» никогда не интересовали появлявшиеся в различных СМИ публикации о пытках на американских военных базах в Афганистане. В 2014 году, когда Хамид Карзай попытался добиться от американцев извинения за массовые убийства мирных жителей, посол США при ООН Саматнта Пауэр заявила: «Мы, конечно, всегда с уважением относимся к афганскому народу и стараемся избегать жертв среди гражданского населения, и делаем это с тех пор, как находимся там. Так что мы очень ясно дали понять, что нам не за что извиняться. Наши солдаты многим пожертвовали, чтобы дать Афганистану шанс двигаться вперед». Сегодня мы знаем, чем закончилось это уважение к афганскому народу, а также чем и кем пожертвовали американские солдаты.
Как мы писали ранее, санкции в наши дни стали «новой нормальностью», к ним придется приспосабливаться. Их придется иметь в виду, заключая торговые контракты едва ли не со всеми странами – в половине из них товары произведены с использованием американских технологий, а в другой половине товары с использованием компонентов, сделанных в Китае.
Не будем подробно описывать проблемы на европейском векторе, мы о них недавно писали. Европейский парламент предложил ЕС ввести против Казахстана (точнее, против тех, кто виноват в преследовании мирных протестующих) санкции. Конечно, Еврокомиссия и правительства отдельных стран вряд ли поддержат это предложение, но на общей атмосфере казахстанско-европейских отношений это не может не сказаться. Тем более, что приглашение в Казахстан ОДКБ (а надо было вести переговоры с погромщиками), обмен заверениями в дружбе и сотрудничестве с Си Цзиньпином (а надо было защищать уйгуров Синьцзяна) – это не случайные события. Сотрудничество с Москвой и Пекином будут силовыми линиями, вдоль которых будет выстраиваться наша политика в ближайшие годы. Следовательно, поводов для разговоров о санкциях будет в избытке. Учитывая, что Европа при этом взяла курс на энергопереход, наш экспорт нефти в Европу под угрозой.
Перейдем к Центральной Азии. Визит в Астану Шавката Мирзиеева стал новым поводом для подведения итогов в двусторонних отношениях с Узбекистаном. Было решено присвоить им статус союзнических (а прежде они были стратегически партнерские). Президенты подписали Декларацию о союзнических отношениях, в которой заявлено о создании институтов двустороннего сотрудничества: Высшего Межгосударственного Совета, Совет межпарламентского сотрудничества и Совет министров иностранных дел. Деятельность Совместной межправительственной комиссии, которая существует уже давно, президенты решили усилить работой специальных представителей глав государств по продвижению сотрудничества в сфере экономики и торговли.
В декларации отмечается, что главы государств поручили правительствам принять меры по увеличению объемов взаимного товарооборота до 5 млрд. долларов США в ближайшие годы и до 10 млрд. долларов США в среднесрочной перспективе. Что ж, красивые цифры, высокие цели. Вот только задача нарастить товарооборот до пяти миллиардов долларов была поставлена еще в 2017 году. Причем тогда президенты Назарбаев и Мирзиеев указали и сроки выполнения этой задачи – 2020 год. Не получилось, говорят, что пандемия помешала. Цель в 10 миллиардов была поставлена в 2020 году, скоро пятилетний юбилей отмечать будем. Впрочем, торговля продолжает расти, в прошлом году она превысила 3 млрд. долларов. Много это или мало? Для сравнения: Вьетнам в прошлом году продал Китаю плодов питайи, известной также как драгонфрут, на 3,27 млрд. долларов. Задумаемся: вьетнамцы продали китайцам одного вида фруктов (это плод кактуса вообще-то) на сумму, примерно равную всем продовольственным товарам, машинам и оборудованию, химическим продуктам и изделиям из них, металлам, энергоносителям, нефтепродуктам и прочему, поставленному из Узбекистана в Казахстан и из Казахстана в Узбекистан.
При этом Китай и Вьетнам не союзники и даже не стратегические партнеры, они практически на грани войны из-за островов Спратли. И к тому же эти страны не являются главными торговыми партнерами друг для друга. Но объем взаимной торговли в прошлом году составил 234 млрд. долларов. Интересно, что такие цифры дает китайская таможня, по данным вьетнамской стороны товарооборот намного меньше – 166 миллиардов. Это, как нам кажется, позволяет по-новому взглянуть на несовпадение показателей нашей и китайской таможни. Но все равно это на порядок больше, чем наша торговля с Европой, Россией или Китаем. Может быть, дело не в новых названиях для двусторонних отношений и не в высших межгоссоветах? Может быть, им выгодно и удобно торговать друг с другом?
Вспомним, какие надежды мы возлагали на Международный центр торгово-экономического сотрудничества (МЦТЭС) «Центральная Азия» на казахстанско-узбекской границе. В 2019 году подписали соответствующий меморандум, через 2 года заложили капсулу. В июне прошлого года премьер-министры двух стран называли этот проект приоритетным. А в декабре – сюрприз! – МЦТЭС решили не строить. Теперь планируется построить Международный центр промышленной кооперации. Причем в Декларации о союзнических отношениях об этом сказано так: «президенты приветствовали практическую реализацию проекта по строительству Международного центра промышленной кооперации «Центральная Азия», а также созданию товаропроводящей сети, состоящей из оптово-распределительных центров на приграничных территориях, призванных придать мощный импульс торгово-экономическому сотрудничеству двух стран». Однако на 2022 год запланировано только создание правовой платформы для организации деятельности центра. Первым этапом стороны определят земельные участки под реализацию проекта, а построить хотят в 2025 году. И завершающий штрих – доля Казахстана во внешней торговле Узбекистана составляет 10,5%, узбекская доля в нашей внешней торговле 3,5%.
Дело не в том, что мы не хотим. Просто наши экономики однотипные, ориентированные на экспорт сырья за пределы нашего региона. Выше головы не прыгнешь, никакие заклинания в виде различного рода деклараций тут не помогут. Мало того, ориентация на внешние рынки превращает нас из союзников (на словах) в соперников (на деле). Наращивает свою пропускную способность транспортный коридор «Китай-Европа», проходящий по маршруту Китай-Кыргызстан-Узбекистан-Туркменистан-Азербайджан-Грузия-Турция-Европа. Прорабатывается проект коридора Китай-Кыргызстан-Узбекистан-Афганистан-Иран. Нетрудно заметить, что Казахстана на этих маршрутах нет.
Теперь посмотрим на Центральную Азию в целом. 25 января в южных районах Казахстана, Кыргызстане и Узбекистане произошло отключение электричества. Конечно, по сравнению с блэкаутом в Техасе наша авария не имела таких катастрофических последствий, поскольку наша (или советская) энергетическая система оказалась гораздо надежнее. Мы справились с нашим блэкаутом гораздо быстрее и успешнее, чем американцы.
В первые часы все увлеченно выясняли, кто виноват в случившемся. Мы заявили, что виноваты наши южные соседи, Бишкек и Ташкент считают, что – Казахстан. Есть компромиссный вариант – виновата система. Ее построили еще при колониальном советском режиме, ее элементы изношены во всех странах, а нагрузка выросла, специалистов нет, все деньги ушли на модернизацию общественного сознания.
Кыргызстан и Таджикистан продолжают практически каждый год устраивать перестрелки на границе. Зато они единодушны в том, имеют преимущественное право на использование воды в реках, стекающих с их гор на равнины Казахстана и Узбекистана. Прогресса никакого в этом вопросе нет, и тот пункт из Декларации о союзнических отношениях, в котором президенты Казахстана и Узбекистана заявляют, что «водные ресурсы трансграничных рек Центральной Азии являются общим достоянием и благом народов» просто лишний раз указывает на то, что у Кыргызстана и Таджикистана на этот счет другое мнение. Как, впрочем, и у Китая.
25 января в режиме видеоконференции прошел саммит «Центральная Азия – Китай», посвященный 30-летию установления дипломатических отношений между КНР и пятью государствами региона. В выступлении Си Цзиньпина было много пафоса, народной мудрости (древних китайских поговорок) и нумерологии, куда же без нее. Председатель Си назвал четыре принципа, на которых строятся отношения между Китаем и странами Центральной Азии: взаимное уважение, добрососедская дружба, солидарность в трудные времена и взаимная выгода. Выделим третий принцип – солидарность в трудные времена. Он, конечно, не нов, но в политической риторике официального Пекина встречается намного реже, чем другие три. Этот принцип Си Цзиньпин подробно раскрыл в своих пяти предложениях по строительству сообщества Китая и Центральной Азии с общим будущим (своего рода региональная версия «сообщества единой судьбы человечества», официальной внешнеполитической модели, включенной в Устав КПК и Конституцию КНР).
Хотя первое предложение начинается с призыва укреплять, развивать и возвеличивать добрососедские отношения, в том числе и в формате диалога «Китай-Центральная Азия», оно содержит и предельно конкретное указание на январские события в Казахстане, причем с недвусмысленной их оценкой.
«Мы решительно выступаем против попыток внешних сил разжигать цветные революции в Центральной Азии, против вмешательства во внутренние дела других стран под предлогом соблюдения прав человека и против любой силы, пытающейся нарушить спокойную жизнь народов наших стран», – заявил китайский лидер. Он пообещал, что Китай будет оказывать Казахстану помощь и поддержку «в меру своих возможностей», а также выразил уверенность в том, что «под сильным руководством президента Касым-Жомарта Токаева мужественный, трудолюбивый и хороший народ Казахстана добьется лучшего будущего в своем национальном развитии». Таким образом, Пекин ясно и недвусмысленно заявил о своей поддержке президента Токаева и его курса.
Были и другие очень интересные обещания, которые заслуживают отдельного рассмотрения. Мы же сейчас ограничимся только одним – обещанием открыть китайский рынок для товаров из стран Центральной Азии и довести объем взаимной торговли до 70 миллиардов долларов к 2030 году. Много это или мало? Возьмем для сравнения мой любимый Вьетнам. С ним Китай уже в прошлом году наторговал на 234 миллиарда долларов.
Президент Токаев с приличествующим моменту оптимизмом констатировал, что торговый оборот с Китаем за 11 месяцев прошлого года составил рекордные 17 млрд. долларов. Увы, слово «рекордные» тут было лишним. Как отмечают эксперты, в 2010 году товарооборот между нашими странами превышал 20 млрд. долларов, потом просел до 10 миллиардов, потом стал понемногу расти. При этом изменение объема взаимной торговли показывает прямую корреляцию с динамикой цен на нефть. Китайские инвестиции в казахстанскую экономику снижаются, поскольку основные инфраструктурные проекты завершены, а интересные для китайцев активы приобретены.
Внешняя торговля Китая в 2021 году превысила 6 триллионов долларов. Торговля с Казахстаном составила 17 миллиардов. Доля Казахстана – 0,28%. В первой половине прошлого года китайские инвестиции за рубеж выросли до 71,4 млрд. долларов. Китайские инвестиции в Казахстан составили 508,7 млн. долларов. Доля Казахстана в общем объеме китайских зарубежных инвестиций составила чуть более 0,7%.
На российском и турецком направлениях проблем тоже выше крыши, мы о них уже писали. Поэтому вернемся к тому, с чего начали этот разговор: чтобы многовекторность в экономике и политике обернулась для нас выгодами, прибылями и дивидендами, нам надо меняться самим. Причем перемен настоятельно требует экономическая сфера, хотя политические реформы, конечно, увлекательнее. Позволю себе в третий раз вспомнить более чем успешный в экономическом плане Вьетнам, где у власти до сих пор находится коммунистическая партия.
