О некоторых последствиях программ переселения из южных регионов в северные

Если взять некоторые итоги программ переселения из трудоизбыточных регионов в трудодефицитные, в первую очередь «Енбек», которые в географическом отношении рассматриваются как процесс переселения жителей страны из южных регионов в северные, то увидим, что за пять лет – с 2017 по 2021 год – по программе из южных регионов на север и восток переехали более 32 тыс. человек, из них половина трудоспособные. На это потрачено около 20,9 млрд. бюджетных тенге. Из них 58% ушло на приобретение домов для переселенцев, 23% – выплатили как возмещение арендной платы, 17% – в качестве компенсации за переезд». Если грубо разделить выделенную сумму на число переехавших, то на одного человека затрачено 653 125 тенге, а без учета расходов на приобретение жилья – 378 812 тенге. Что, конечно, нельзя назвать очень высокой цифрой применительно к одному человеку, решившему круто изменить свою судьбу.

А в 2022 году в рамках реализации национального проекта «Сильные регионы – драйвер развития страны» из трудоизбыточных в трудодефицитные регионы Казахстана добровольно переселились 7 923 человека, в том числе 1 320 кандасов и 6 603 переселенца.

Таким образом, за 6 лет в рамках госпрограмм переехало около 40 тыс. граждан (причем только около половины из них трудоспособного возраста), на что потрачено не менее 30 млрд. тенге, в то время как практически за этот же период в «Алматы, Астану и Шымкент вне каких-либо госпрограмм переехали более 211 тыс. казахстанцев из южных, северных и восточных частей страны. Выехало из областей реципиентов на ПМЖ 99,7 тыс. человек».

Отметим, что в последний год произошли определенные изменения в оценках подходов политики переселения. Например, представители государства заговорили не только о количественных показателях, обычно сопровождающих оценки эффективности госпрограмм, но и их гуманитарном измерении.

Так, в интервью порталу «Курсив» 21.02.2023 года А. Молчановская, управляющий директор АО «Центр развития трудовых ресурсов, отмечает: «Рынки труда севера и востока готовы принять переезжающих с юга. Однако здесь стоит рассматривать также и другие факторы, важные для постоянства переселения и ассимиляции переезжающих. Это объемы социальной поддержки и жилищные условия, уровень цен на потребительские расходы и перспективы к повышению доходов в будущем. Некоторые из этих вопросов обозначены в концепции миграционной политики. В частности, в этом документе предлагается значительно расширить права будущих переселенцев. К примеру, предоставлять мигрантам приоритетное право на социальное или арендное жилье, земельные участки для ведения сельского хозяйства или бизнеса. Также подходящим под программу категориям граждан предлагают выдавать льготную ипотеку с первоначальным взносом 10% и со ставкой 2–5%. Чтобы южанам было легче адаптироваться на севере, востоке, Минтруда предлагает разработать программы социокультурной интеграции переселенцев и кандасов. Финансирование таких проектов будет проходить через НПО. В пяти северных и в восточных регионах в 2022–2023 годах планируется открыть центры адаптации и интеграции».

Но пока что все планируется: новые правила, программа, центры…

Следует отметить, что решение о выборе областей для переезда связано, прежде всего, с демографической и экономической целесообразностью для государства. Но при этом очевидно, что с точки зрения доходов, уровня заработной платы участникам из южных регионов север не может предложить существенно более лучшие условия. Например, в СКО уровень зарплат лишь немного выше, чем в наиболее отстающих в этом отношении Туркестанской и Жамбылской областях.

Также есть еще одно «портретное» сходство – эти области севера и юга являются сельскохозяйственными, т.е. имеют место достаточно однотипные экономики при различающихся климатических условиях. К тому же большинство районов юга газифицированы, проблемы с отоплением жилых домов не так остры.

Таким образом, новый вектор миграции в северные области страны сопряжен со сложностями в связи с объективными (недостаточная проработанность условий, предоставляемых в рамках госпрограмм; трудности адаптации южан в холодном климате севера) и субъективными (неприятие прибывших со стороны местного населения из-за их ментальной инаковости; языковой барьер) обстоятельствами. Исследования выявили, что даже при таком невысоком миграционном потоке формируется сложный клубок социальных противоречий, который ведет к повышению градуса недовольства и протестности в областях-реципиентах.

Наше исследование формирования протестности показало, что с течением времени стало очевидно, что при всех первоначальных благих намерениях и некоторых позитивных результатах, указанные программы переселения стали сталкиваться со сложностями реализации. Так, граждане, переехавшие на новое место жительства, недовольны возникающими проблемами адаптационного характера, не удовлетворены условиями госпрограмм (прежде всего, решением вопроса с предоставлением жилья), уровнем предоставления обещанной государственной поддержки, которая к тому же осуществляется не в полном объеме и не вовремя. Население областей-реципиентов также не всегда довольно. Здесь и упреки в необоснованности «высокой» государственной помощи внутренним мигрантам на фоне наличия годами нерешаемых проблем социально-экономического характера местных жителей, и различия в языковых практиках. Вместе обе группы критикуют отсутствие синхронности в действиях госорганов, как по вертикали (центр-регионы), так и по линии регионы-доноры и регионы-реципиенты.

И остановлюсь на двух вопросах. Во-первых, значительная часть обсуждения эффективности программ крутится вокруг вопроса о жилье для переселенцев.

Как уже отмечалось выше в интервью А. Молчановской, государство будет уделять много внимания жилищному вопросу: приоритетное право для переселенцев на социальное или арендное жилье, льготная ипотека. Кстати, интересно, что анализ выступлений представителей госорганов не дает твердого понимания, что в приоритетах жилищной политики – строительство личного жилья для переселенцев или арендного? Например, в 2017 году тогдашний вице-министр труда и социальной защиты населения Нурымбетов сообщал, что «здесь есть одно новшество. Мы теперь строить дома не будем. Потому что в целом государство, Правительство, установило другую жилищную политику. Теперь всё жильё в стране должно быть по линии «Байтерека», то, что строится арендное жильё, должны быть условия для всех граждан одинаковые». Но и в последующие годы индивидуальное жилищное строительство продолжалось. Так, в 2019–2021 гг. на эти цели в Северо-Казахстанской области было выделено 15 млрд. тенге с целью обеспечить жильем около трех тысяч семей переселенцев.

А при этом жилой фонд северных областей довольно сильно устарел, особенно в сельской местности, где практически не возводятся новые дома, в ЖКХ городов регулярно происходят техногенные аварии, иногда и с человеческими жертвами. И поэтому новые дома мигрантов вызывают вопросы у местных жителей, которые десятилетиями не могут ни приобрести жилье, ни построить себе новое, в связи с крайне низкими доходами, с одной стороны, и отсутствием неизбирательной политики жилищного строительства для всех категорий сельских жителей, с другой.

Во-вторых, сложность адаптации переселенцев в новую социальную среду в ходе интеграции в местные сообщества. Исследования показали, что между участниками программы переселения «Еңбек» и местными жителями вспыхивают жесткие конфликты из-за пастбищ, сенокосов, путей прогона скота. Как отметил в интервью один сельчанин, «мои деды здесь косили сено, а этим все равно», имея в виду, что новоселы не считаются с годами сложившимися земельными отношениями и пытаются изменить статус-кво в свою пользу в ущерб интересам местных жителей. Все это довольно сильно, как показало наблюдение, вносит нервозность и конфликтность в их жизнь и ухудшает социальное самочувствие.

В качестве резюме хотела бы отметить, что, как видим, до сих пор программы переселения не решают задач ни по повышению численности населения регионов-реципиентов, ни по замещению трудовых ресурсов на трудодефицитном рынке. Но при этом при решении вопросов с обустройством переселенцев (жилье, землепользование) возникает социальная напряженность, итогом которой может быть и повышение миграционного оттока населения в и без того обезлюдивающих районах. Так что в очередной раз становится понятным, что при разработке государственных программ необходимо учитывать весь комплекс последствий, как положительных, так и отрицательных, и вести постоянный мониторинг промежуточных результатов программ, чтобы не дать развиться намечающимся негативным сценариям.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора