Международная рейтинговая система – нужный инструмент или бесполезный фетиш?
В конце мая этого года, официальный информационный ресурс премьер-министра страны проинформировал о том, что международное рейтинговое агентство Fitch Ratings подтвердило суверенный кредитный рейтинг на уровне «BBB», прогноз «Стабильный». (Предыдущий рейтинг РК по версии Fitch был опубликован в декабре 2022 года и был аналогичен нынешнему).
Среди аргументов в пользу казахстанской стабильности аналитики американо-французского рейтингового агентства в первую очередь отметили «сильные фискальный и внешний балансы, доказавшие свою устойчивость к внешним шокам. Кроме того, значительные резервы активов обеспечивают гибкость бюджетного финансирования и поддерживают экономическую стабильность страны».
Попутно, Fitch дал и весьма оптимистичный прогноз роста экономики РК до 4,5% в 2023 году и 4,8% в 2024 году.
Чуть ранее, свою версию состоянию дел в казахстанской экономике обнародовало еще одно международное рейтинговое агентство Standard & Poor's Ratings Services, которое также признало нынешний кредитный рейтинг РК «стабильным в категории «BBB-/А-3».
Правда, в отличие от франко-американских коллег из Fitch, аналитики стопроцентно зарегистрированного в США Standard&Poor’s в прошлом году характеризовали кредитный рейтинг РК как «негативный» – «ВВВ», обосновав это рисками при транспортировке нефти и зависимость от дефицита транспортных маршрутов. (При этом, буквально за полгода до понижения тот же Standard&Poor's считал кредитный рейтинг РК вполне стабильным и никакой зависимости от дефицита возможностей транспортировки нефти не констатировал).
Что же до развития экономики в целом, то американцы высказались более осторожно, чем французы, и дали прогноз роста на уровне 4,1% в 2023 году и в среднем около 4% в 2023–2026 годах.
Еще один крупный игрок на рейтинговом поле – агентство Moody’s Investors Service (также базирующееся в США) – пока о своих прогнозах еще не высказалось, сообщив на своем портале лишь об окончании подготовительных оценочных процедур. Таким образом, у версии Moody’s пока действует рейтинг образца декабря 2022 года – «Стабильный», с комментарием о том, что эту стабильность в том числе и обеспечило и избрание президентом страны Касым-Жомарта Токаева, таким образом «обеспечив политическую стабильность и преемственность политики».
В свою очередь, со стороны Казахстана было торжественно объявлено, что «правительство продолжит активную работу по сохранению суверенного рейтинга на уровне инвестиционной надежности».
В общем, судя по всему, здесь пока все взаимно довольны друг другом. К тому же, очевидно, дабы поддержать общую позитивную рейтинговую атмосферу, в Казахстане периодически нарождаются и собственные рейтинги на разные аспекты бытия.
Кто шагает дружно в ряд? Это рейтингов отряд!
Например, на днях, пресс-служба Агентства по финансовому мониторингу (АФМ) РК сообщила, что после завершения процедуры взаимной оценки по противодействию отмыванию преступных доходов и финансированию терроризма (соответствия стандартам FATF) Казахстан получил самый лучший результат среди стран Евразийского региона. В целом, такую оценку получили всего 15 стран глобальной сети FATF, в которую входят свыше 200 государств.
В свою очередь, высокий рейтинг по стандарту FATF в будущем сулит усиление позиций станы в других рейтингах: «Результаты оценки влияют на инвестиционный климат и экономическое развитие, а также имеют мультипликативный эффект на позиции Казахстана в международных рейтингах (ООН, ОЭСР, МВФ, Всемирного банка, Transparency International, World justice project и др.)» – подчеркнули в АФМ.
Кое-какие недоработки, впрочем, еще присутствуют. Так, общую картину, немного подпортил еще один опубликованный весной этого года рейтинг, касающийся экономической свободы, ежегодно рассчитываемый газетой Wall Street Journal и исследовательским центром Heritage Foundation.
Согласно анализу этого рейтинга, осуществленного Институтом экономических исследований (ERI), работающего под эгидой Министерства национальной экономики, в первом квартале 2023 года Казахстан с результатом 62,1 балла занял 71 место, опустившись на 7 пунктов по сравнению с прошлым годом (в рейтинге 2022 года – 64 место со значением 64,4 балла).
Среди позиций, по которым констатируются ухудшение результатов, называются «фискальное благополучие», «государственные расходы», «монетарная свобода», «правительственная целостность», «свобода торговли», «права собственности» (-0,5 балла), «эффективность судебной системы», «свобода бизнеса»…
Но зато в опубликованном в мае этого года рейтинге самых богатых и бедных стран мира (таковой устанавливает американское издание «Global Finance», в свою очередь опирающееся на данные МВФ и оценки валового внутреннего продукта) Казахстан расположился на 61-й строчке, обогнав Беларусь, Китай, Узбекистан и Кыргызстан и почти догнав по богатству Российскую Федерацию, занимающее место 60-ю строчку. Кстати, по версии этого издания, тройкой самых богатых стран мира является Ирландия, Люксембург и Сингапур. (Хотя, например, портал International Wealth, оперируя несколько иными методиками и опираясь на сводные данные ООН, в 2023 году вывел на первую позицию по богатству Катар, с его средним доходом на душу населения в 88,222 USD в год)…
В общем, тут кто как посчитает и поэтому впадать в уныние будет рановато. Ведь можно, например, дождаться аналогичную версию «Worlds best countries», публикуемую американским журналом «Newsweek» или результаты подобного исследования от американской общественной организации «The Fund for Peace», ежегодно рассчитывающей индексы как дееспособности, так и недееспособности государств мира.
Да и вообще, прошла лишь половина года и впереди еще ожидается обнародование целой серии различных рейтингов и индексов, таких как Глобальный индекс конкурентоспособности (готовится Всемирным экономическим форумом); альтернативный ему «Рейтинг глобальной конкурентоспособности стран мира» (IMD World Competitiveness Ranking) – ежегодное глобальное исследование и сопровождающий его рейтинг стран мира по уровню экономической конкурентоспособности по версии Института менеджмента (Institute of Management Development); рейтинг самых счастливых стран мира «World Happiness Report»(«Всемирный доклад о счастье»), ежегодно составляемый подразделением ООН по поиску решений стабильного развития; «Индекс мягкой силы» (Softpowerindex), который составляет агентство «Ernst&Young» и включающий в себя такие индексы как «Глобальный имидж» и «Глобальная целостность»; рейтинг «Национального бренда страны» («BrandFinance NationBrands 100»), выпускаемый международной компанией «BrandFinance»; рейтинг стран по темпам экономического развития (исследовательский центр «The Economist Intelligence Unit»); рейтинг уровня могущества государств от аналитиков ISA («International Strategic Analysis»); рейтинг стран по легкости ведения бизнеса (ежегодный рейтинг «Doing Business» от Всемирного банка и еще десятки и десятки подобных исследований, так сказать – на «общие темы», не говоря уже о сотняхспециализированных и отраслевых рейтингов…
И в этой связи возникает вопрос: насколько важны подобные рейтинги в принципе, какова степень их реального влияния на экономические и политические процессы в мире и стоит ли вообще принимать их в расчет?
Точные расчеты или хитрые манипуляции?
На постсоветском пространстве всевозможные рейтинги прочно вошли в обиход примерно к середине нулевых годов (Европа увлеклась рейтингами в первой половине 90-х годов, а до конца 80-х большинство рейтингов присутствовало лишь в американском общественном пространстве).
Причем, у многих их потребителей (от рядовых обывателей до ВИП-персон из числа «лиц, принимающих решения») довольно быстро сложилось, скажем так, весьма трепетное отношение к публикуемым результатам, воспринимаемым на уровне «абсолютной истины».
С одной стороны, это было объяснимо и даже в чем-то оправдано. Ведь современное управление действительно нуждается в использовании показателей эффективности, оценки качества управления и прочей объективной информации. Да и вообще, иметь высокий рейтинг становилось не просто престижно, но и экономически выгодно, так как настроение потенциальных инвесторов, партнеров и потребителей могло попадать в зависимость от ранжирования как отдельно взятой компании в частности до рейтинговых показателей всей страны в целом.
С другой стороны, рейтинги могли стать некой самоцелью и тем индикатором, при котором субъект ранжирования признавал ошибки, влияющие на ту или иную оценку, и старался максимально их исправить (для повышения рейтинга в будущем). При этом ранжирующая структура фактически вставала в позу ментора – указывая на те «ошибки», которые являются таковыми исключительно по их мнению.
Кроме того, было очевидно, что любому рейтингу присущ элемент субъективности. Что также вполне логично и объяснимо – ведь достоверность любого исследования зависит от массы факторов, начиная от элементарного доступа к полной информации (кстати, существующие технологии оценки качества управления не содержат положений, устанавливающих ответственность за необъективность предоставляемой информации, что на практике порождает значительное число недостоверных рейтингов), до умения непредвзято оперировать данными. И вообще, многие важные нюансы в сравнительном анализе учесть практически невозможно.
Специалисты также отмечают, что действующая методика оценки государственного управления не позволяет создать реалистичную картину из-за использования ряда субъективных индикаторов, что неизбежно приводит к необъективности конечных рейтинговых оценок. Также, здесь можно отметить и то, что многие методики разработаны на основе опыта определенных стран и не могут применяться к другим.
Это что касается непосредственно методологии. Но есть и другая еще более важная проблема. Согласно выводам зарубежных исследователей, социологов и политиков (подробней о них чуть позже), в последние десятилетия деятельность ряда международных рейтинговых агентств является уже не столько информационно-аналитическим подспорьем, как задумывалась изначально, сколько сама претендует на элемент глобальной системы управления, а топ-менеджмент этих структур постепенно стал наделять себя правом влиять на конечный результат.
Очень быстро это стало сказываться на объективности и качестве исследований. В мировой практике было установлено немало случаев, когда при проведении анализа (и последующем составлении рейтинга) разные участники оценивались по разному набору критериев.
В анализе деятельности частного сектора (компаний, банков) и вовсе появлялись прецеденты «творческого использования» фактов или их крайне вольная интерпретация.
В качестве примера можно привести задание, при котором нужно вывести в лидеры рейтинга компанию, предоставляющую очень дорогие, но не слишком качественные услуги. Методика элементарна – стоимость услуг делается повышающим коэффициентом (дорого – значит, престижно) и протеже занимает верхнюю рейтинговую строчку. И ничего удивительного или кощунственного здесь в принципе нет. Хотя бы потому, что любое рейтинговое агентство прежде всего представляет собой коммерческую организацию – также, как и любые другие коммерческие организации заинтересованную в получении прибыли.
На Западе это прекрасно понимают и относятся к деятельности рейтинговых агентства с куда меньшим пиететом, нежели в станах бывшего СССР или даже Восточной Европы. Что, собственно, доказывается и самой историей крупнейших рейтинговых агентств (Fitch, Moody’s и S&P) по аналогии с аудиторской «Big-4», неформально объединенных в «Большую тройку» и контролирующих до 95% рейтинговых услуг в мире (при том, что подобных рейтинговых компаний, имеющих соответствующую компетенцию и уровень квалификации, насчитывается около сотни). Правда, участники «Большой тройки» имеют более основательный бэкграунд, который, впрочем, не всегда был безупречным.
Например, согласно общедоступным историко-биографическим справкам, агентство Moody’s Investors Service ведет свою историю с начала прошлого века, когда его основатель Джон Муди начал публиковать одноименное «Руководство», в котором указывались текущие статистические данные и общая информация об акциях и облигациях различных отраслей.
Первые проблемы возникали еще в 1907 году, когда случился биржевой крах, приведший к банкротству мелких инвесторов, составлявших основной контингент потребителей деловой информации.
Согласно версии проведенного тогда расследования, этот биржевой крах был искусственно осуществлен объединением крупнейших международных инвесторов. Были затеяны серьезные расследования против нескольких крупных банков и под удар попутно попали издатели «руководства», в котором, якобы, публиковались данные в пользу владельцев транснационального капитала. В результате, Джон Муди был вынужден объявить себя банкротом, и после различных слияний и поглощений среди таких же справочно-статистических компаний в 1919 году возникла новая фирма «Poor's Publishing Company».
Ее накрыли проблемы «черного четверга» в октябре 1929 года, и хотя сами аналитики оправдывались, что пытались в последний момент дать совет продавать все американские ценные бумаги, спрос на деловую информацию резко упал, и агентство опять было поставлено на грань разорения и впоследствии (проведя очередной ребрендинг и после очередных слияний и поглощений, в 1941 году с «Poor’s Publishing» слилась еще одна компания «Standard Statistics», публиковавшая рейтинги корпоративных облигаций, суверенного долга и муниципальных облигаций) вычленилась в отдельную компанию, опять взявшую имя основателя Джона Муди.
На некоторое время был взят тайм-аут, и агентства вернулись к своей изначальной задаче – скромной оценке инвестиционного потенциала отдельных фирм и анализу биржевых котировок. При этом, еще один будущий участник «Большой тройки» – компания «Fitch Publishing Company», некогда основанная в Нью-Йорке Джоном Ноузом Фитчем, периодически меняла свою географическую юрисдикцию, то прибиваясь к Британии, то обосновываясь в Париже (в последние годы контроль за 80% акций Fitch опять установили американцы).
Постепенно ситуация стабилизировалась и к 70-м годам прошлого века, помимо частных заказов от коммерческих корпораций, у агентств появились серьезные партнеры в лице государственных структур, которых интересовала оценка экономического положения отдельных стран.
Согласно зарубежным исследованиям, тогда же в очередной раз проявились элементы «игры с данными», при которой, в частности, заемщики, получившие высокие рейтинги у тех или иных агентств, могли привлекать финансовые ресурсы через биржу, в то время как их конкуренты терпели убытки и разорялись.
Но настоящие скандалы, причем на межгосударственном уровне, стали появляется в период 90-х годов, когда выяснилось, что изрядно окрепшие и получившие достаточный вес в деловых и политических кругах рейтинговые агентства (к тому времени уже имевшие миллиардные обороты), способны владеть серьезными лоббистскими инструментами и даже вмешиваться в политические процессы.
Так, в 1995–1996 годах агентство Moody's понизило суверенный рейтинг Канады, что привело к провалу на выборах премьер-министра Жана Кретьена, а затем организовало переоценку кредитного статуса Австралии накануне парламентских выборов, что лишило власти правящую лейбористскую партию. После этого газета «The New York Times» вышла с подзаголовком: «Миром правят аналитики с Черч-стрит» (по названию улицы, где расположена штаб-квартира Moody's).
«Сегодня в мире есть две силы, которые не имеют себе равных. Это США и рейтинговое агентство Moody’s. Соединенные Штаты могут уничтожить вас бомбежкой, а Moody’s может покончить с вами путем понижения рейтинга ваших облигаций. И еще не ясно, кто из них обладает большей силой» – писал колумнист газеты «The New York Times» Томас Фридман.
Впрочем, проблемы как ангажированности агентств, так и степени достоверности их информации скоро стали настигать всех.
Например, в период 1997–1998 годов выяснялось, что рейтинговые агентства оказались абсолютно не подготовлены к финансовому кризису, разразившемуся в Юго-Восточной Азии.
Как оказалось, в рейтинговых исследованиях не учитывалось усиление экономических и финансовых дисбалансов в этих странах (фиксированный валютный курс при отсутствии постоянной практики хеджирования курсового риска и высоком процентном риске, наличие государственных гарантий по кредитам и чрезмерная задолженность, неблагоприятное соотношение собственных и заемных средств корпораций и т.д.), что вызвало проблемы у партеров из числа западных стран и, как следствие, резкое снижение доверия к информации от представителей «Большой тройки».
Власти Германии выступили весной 2003 года с обвинениями в адрес ведущих рейтинговых агентств, которые, по их мнению, умышленно занизили рейтинги немецких компаний из-за противоречий США и ЕС по проблеме Ирака.
В той же Германии в начале 2003 года были выдвинуты обвинения в адрес агентства S&P в связи с его оценкой пенсионных обязательств многих крупных европейских компаний, что негативно отразилось на их рыночной стоимости. Министр финансов ФРГ в те дни заявил, что со стороны официальных органов страны будет произведено расследование деятельности рейтинговых агентств. Кроме того, Европейский парламент также призвал к анализу затрат и результатов при введении «регистрационных схем» рейтинговых агентств.
Еще чуть позже «Большая тройка» подверглась резкой критике за то, что не заметила проблем в американском инвестиционном банке «Lehman Brothers», крах которого в сентябре 2008 года стал детонатором мирового финансового кризиса. При этом, все три агентства буквально накануне банкротства банка оценивали его как очень надежный – с рейтингом не ниже «А».
Еще через два года возник «греческий инцидент», когда в апреле 2010 года агентство S&P, усмотрев в поступающих из Греции экономических новостях тревожные тенденции, оперативно снизило рейтинг страны с BBB+ до BB+. Это привело к тому, что процентные ставки по десятилетним облигациям, выпущенным греческим правительством, поднялись с примерно 6 до 12%. Оплачивать долг по ставке 12% оказалось для Греции невозможным, что вынудило власти страны обратиться за помощью к международным финансовым организациям и даже поставить вопрос об отказе от использования общеевропейской валюты евро. Это, в свою очередь, вызвало резкое недовольство в ЕС, и в стенах Европарламента некоторые депутаты напрямую обвиняли американцев в «рейтинговой атаке на субъекты Евросоюза».
В ответ, агентства, опираясь на свои исследования по европейским суверенным долговых обязательствам, понизили рейтинги других стран ЕС (и в первую очередь Португалии).
Градус «рейтинговых войн» позволила снизить проверка рейтинговых агентств со стороны регулирующих органов самих США, начавшаяся после рецессии 2007–2009 годов и продолжавшаяся около трех лет.
Было установлено, что, несмотря на риск, агентства продолжали присваивать ценным бумагам с ипотечным покрытием (MBS) самый высокий рейтинг AAA, что заставило многих инвесторов поверить в то, что их инвестиции в эти бумаги являются безопасными.
Тогда же агентства обвиняли в попытках увеличить прибыль без учета рисков для потребителей их информации, а также в постоянном увеличении своей доли на рынке, что начало вступать в противоречие с антимонопольным законодательством США. А показания одного из бывших топ-менеджеров агентства Moody’s Уильяма Харрингтона свидетельствовали о том, что рядовые аналитики в основной своей массе пытаются быть объективными, но в их работу периодически вмешиваются менеджеры и высшие руководители агентства, добиваясь заказанного клиентом результата.
Любопытно, что раздосадованные проводимой, по их мнению, необъективной оценочной детальностью со стороны агентств европейские политики и депутаты эти выводы и меры все равно сочли недостаточными. И несмотря на то что в США был принят Акт Сарбейнса-Оксли, по которому Комиссии по ценным бумагам и биржам США (SEC) были переданы большие полномочия по надзору за рейтинговыми компаниями, саму работу SEC чиновники Еврокомиссии оценили как недостаточно удовлетворительную.
В частности, критиковался ежегодный доклад SEC, в котором некоторые манипуляции с позициями дипломатично назывались всего лишь «конфликтом интересов». Не помогло даже оперативное создание администрацией США еще одного международного рейтингового агентства «Muros Ratings», явно сделанное «в пику» интересам и монопольному положению компаний «Большой тройки».
Как отмечалось в аналитических изданиях, несколько лет тому назад Европейская комиссия призвала к ужесточению правил контроля над рейтинговыми агентствами, а также повышению прозрачности и ответственности агентств, оценивающих кредитоспособность компаний.
Внесенный на рассмотрение Еврокомиссии проект правил регулирования деятельности рейтинговых агентств в первую очередь касался раскрытия информации о том, как компании получают сведения от своих клиентов. Агентствам также необходимо будет отчитаться о некоторых положениях их методологий присвоения рейтингов (что, впрочем, не совсем вероятно, так как два из трех крупнейших рейтинговых агентств – Moody's и Standard & Poor's – зарегистрированы в США и подчиняются исключительно местному законодательству). Кроме того, европейские финансовые организации начали усиливать собственные механизмы оценки кредитного риска, чтобы не зависеть полностью от мнения сторонних экспертов и в целях снижения зависимости от рейтингов при принятии инвестиционных решений.
Продолжение следует
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
