Пока у вузов есть «хозяева», Казахстану не видать своего «Гарварда» – эксперт

Разделение МОН РК на два ведомства было необходимостью, обоим повезло с первыми руководителями.

Наука и высшее образование Казахстана входят в пятерку самых реформируемых сфер после просвещения, здравоохранения и сельского хозяйства. Введение единого тестирования при поступлении в вузы, укрупнение университетов, академическая свобода, коммерциализация научных достижений и многое другое – система десятилетия переживает одно преобразование за другим. Но в итоге не научилась выполнять свое самое главное предназначение – взращивать в своих стенах востребованных на рынке специалистов. Ежегодно официальная статистика констатирует рост безработной молодежи с дипломами, а число госпрограмм по ее поддержке перешагнуло за два десятка.

В 2022 году просвещение и высшее образование с наукой получили свои министерства, что в экспертной среде назвали самым верным решением. Руководить высшей школой и учеными президент назначил одного из противоречивых чиновников нового состава кабмина. Пост министра для Саясата Нурбека стал ключевым в карьере. Область деятельности – проблемная, а потому менее, чем за год существования министерства науки и высшего образования Нурбек и его заявления неоднократно оказывались под шквалом критики. Председатель Общественного совета Министерства науки и высшего образования, президент общественного объединения «Центр анализа и стратегии «Белес», президент Международного университета Астана Серик Ирсалиев поделился своим видением развития нового ведомства.

– Серик Азтаевич, как вы оцениваете нынешнее состояние министерств? Какие они и какими должны быть? Насколько эффективны в данный момент первые руководители этих ведомств?

– Создание Министерства науки и высшего образования и Министерства просвещения было своевременным, и даже может быть слегка запоздалым. Считаю, что именно эти два ведомства являются ключевыми в реализации долгосрочной стратегии экономического и социального развития Казахстана.

Со всем уважением к другим отраслям и ведомствам, хочу подчеркнуть, что в мире уже никто не оспаривает истину, доказанную Нобелевским лауреатом Полом Ромером, а также целым рядом ведущих экономистов планеты о том, что инвестиции в человеческий капитал, инновации и знания вносят значительный вклад в экономический рост. А образование является важнейшей детерминантой регионального экономического развития и единственной, которая объясняет значительную долю региональных различий. Это означает, что успех любой отрасли, региона и страны в целом зависит в первую очередь от уровня образованности населения.

Круг благоденствия государства замыкается на дошкольном, школьном, профессиональном, вузовском, послевузовском образовании и науке. Каждый из уровней образования, не говоря уже о науке, является особым и требует одинакового пристального внимания государства и общества. Это было сложно сделать в рамках одного ведомства. Также сложно было бы одновременно управлять растущими бюджетами, выделяемыми государством на развитие человеческого капитала от младенческого возраста до науки.

Стратегически правильное разделение МОН на два ведомства, сопровождается появлением вторичных, но весьма чувствительных задач по:

сохранению преемственности уровней образования;

оптимальному переформатированию функций некоторых подведомственных организаций, ранее работавших на все уровни образования, а теперь в силу объективной необходимости прикрепленные к одному из новых министерств;

синхронизации работы по сохранению и наращиванию темпов повышения качества и количества подготовки педагогов (готовит одно ведомство, а принимает другое);

созданию новой нормативной правовой базы.

Оба министерства возглавляют управленцы нового поколения, открытые к диалогу с профессиональным сообществом, энергичные, деятельные и имеющие хороший менеджерский опыт в курируемых сферах. Поэтому уверен, что неизбежно возникающие в новом формате работы вопросы, также как и стоящие стратегические задачи перед двумя министерствами, будут решены объективно, оптимально, эффективно, насколько это возможно в современном хрупком, тревожном, нелинейном и непостижимом мире (BANI).

– Саясат Нурбек стал первым министром нового МНВО. Не переходя на личности, что вы думаете о первых месяцах его руководства ведомством? Выполняет ли сейчас министерство свое предназначение? Каковы его достоинства и недостатки? Что нужно менять? В каких реформах система нуждается, а от каких лучше отказаться?

– Абстрагироваться от нюансов личного характера, когда в системе все хорошо и давно друг друга знают практически нереально. Саясата Нурбека как публичную личность, долгое время работавшего в системе образования, знали многие еще до назначения на должность министра. Мне, как и многим моим коллегам, импонирует в нем неиссякаемая жажда познаний, открытость новым императивам, открытость для конструктивного делового общения, трудолюбие, неравнодушие, внимательность к коллегам, личная скромность, знание нескольких иностранных языков и многое другое. Его энергия и искренность в делах и в общении не всегда вписывается в традиционное понимание чиновничьего поведения тех, кому ритуальная степенность ближе, чем динамичность. Но в современном, быстро меняющемся мире должен меняться не динамичный и искренний стиль управления, а должны меняться стереотипы о государственных топ-менеджерах.

Отсюда, переходя от личностных оценок к оценке работы нового Министерства науки и высшего образования и его первого министра, пока могу высказать только позитивное мнение. 100-процентного соответствия в этом мире не бывает. И никто еще в истории человеческой цивилизации на 100% не выполнил свое предназначение, кроме великих пророков. В управлении такой большой сферой как наука и высшее образование практически неизбежны решения, которые какой-то части заинтересованных лиц могут показаться ошибочными. Если мы не будем воспринимать эти решения как недостатки управления, и если они не будут нести для всей системы негативный характер, то все остальное некритично.

Нужно ли уже что-то менять? Из сделанного новым министерством – пока ничего, еще рано. Надо двигаться вперед в решении сложных вопросов, стоящих на повестке. Массификация, интернационализация, цифровизация высшего образования в совокупности с демографическим давлением и неспокойным внешним периметром порождают серьезные вызовы для вузовской системы. Но, как известно, вызовы дают и новые возможности. Все это сейчас отражается в проекте Концепции развития науки и высшего образования на 2023–2029 годы.

Мы эту Концепцию с большим интересом обсуждали на заседании Общественного совета, дали свои рекомендации, которые были учтены. Уверен, что принятие и планомерная реализация Концепции избавит нас от «реформаторского зуда».

– И тем не менее, отечественная система высшего образования нуждается в повышении уровня доверия студенческой молодежи. Когда же в Казахстане появится свой Гарвард?

– Доверие молодежи к отечественным вузам можно повысить только при условии, что образование, полученное в их стенах, будет актуальным для рынка труда, поможет выпускникам самореализоваться не только как специалистам, но и как благополучным гражданам Казахстана и мира.

Для этого нужны опережающая подготовка научно-педагогических кадров, развитие инфраструктуры, построение «мостика» между системой высшего образования и рынком труда, активное сотрудничество с глобальной академической средой и многое другое, что уже нашло отражение в программных документах ведомства.

И есть еще один очень сложный вопрос, который препятствует созданию казахстанского «Гарварда». Гарварду почти 400 лет. Но дело даже не в возрасте, который играет в пользу старых университетов. Главное в том, что у абсолютного большинства лидеров высшего образования нет «хозяев», нет конечных бенефициаров. Веками система складывалась так, что университеты были академически свободными. Даже в средние века они имели самостоятельность в церковных епархиях, на базе которых создавались. Параллельно складывались системы управления вузами, которые не предполагали цели обогащения или извлечения прибыли для «хозяина».

Проповедник Джон Гарвард оставил половину своего наследства в пользу учебного заведения, которое сейчас носит его имя. У него не было наследников. Но возможно ли представить, чтобы сейчас кто-то из его родственников-потомков получал дивиденды от доходов университета? Возможно ли представить, что потомки Леланда Стэнфорда сейчас получают свою долю прибыли от доходов Стэнфордского университета? Даже мысль такая несовместима с духом и сутью деятельности мировых университетов.

В Казахстане же у каждого университета есть конечный бенефициар – либо государственный орган, либо частные лица. И это – принципиальное отличие от университетов мирового уровня. Оно является «потолком», который ограничивает развитие академической самостоятельности, духа творчества, предприимчивости.

До тех пор, пока вузы Казахстана будут развиваться как коммерческие проекты или проекты удовлетворения государственных нужд, наших местных «Гарвардов» не появится. Необходимо на законодательном уровне переформатировать все вузы в некоммерческие организации с соответствующей системой независимого, сбалансированного и устойчивого управления, гарантирующего развитие вуза в отсутствии «хозяина». Это очень болезненный для стейкхолдеров вопрос. Но «болезнями роста» рано или поздно надо переболеть.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора