Как COVID-19 убивал прошлым летом

В Казахстане продолжается расследование причин взрывной заболеваемости и смертности от коронавируса летом 2020 года.

В прошлом году Казахстан, как и весь мир, впервые столкнулся с эпидемией COVID-19. Принимались собственные меры по предотвращению распространения инфекции, а также меры, рекомендованные и принятые в мировом масштабе. Механизм передачи вируса вызывал вопросы, специалисты лишь выясняли, кто и с какой интенсивностью болеет, кто является переносчиком. На самый главный вопрос – о способах лечения и предотвращения инфицирования – до сих пор нет исчерпывающих ответов.

Вначале было принято решение как можно скорее и жестче закрыть границы, чтобы не допустить завоза болезни. Было введено чрезвычайное положение, карантин в крупных городах и ограничения в регионах. В целом эти меры позволили сдержать инфекцию весной, но как показывает история, ненадолго. Почему после снятия жесткого карантина начался резкий рост заболеваемости? Была ли причина в ослаблении ограничений, либо эпидемия развивалась вне связи с действиями властей? Этот вопрос также по сей день остается дискуссионным. Собственно, аналогичная ситуация на тот момент сложилась практически во всех странах.

В первой половине июня 2020 года из разных регионов стали поступать сообщения о большом количестве больных респираторными заболеваниями, которые из-за тяжести течения нуждались в лечении в стационаре. Количество вызовов скорой помощи возросло многократно и составляло в отдельных городах по несколько сотен в день. При этом значительный рост числа зарегистрированных случаев КВИ начался в июне 2020 года, увеличившись с 200 в начале июня до 1000 в середине этого месяца (рис.1).

Однако данные официальной статистики в полной мере не могли отразить масштаб эпидемии в июне-июле 2020 года. Как показала практика, ни в одной стране мира система эпидемиологического надзора за КВИ не может охватить все случаи заболевания.

В частности, эпидемиологический надзор неплохо справляется с регистрацией инфекции в условиях ограничительных мер и развитой системы тестирования контактных лиц. Именно это происходило в Казахстане в марте-мае 2020 года, когда в структуре случаев КВИ преобладали бессимптомная и легкая формы. Но после того, как число заражений превышает определенный порог, способность системы здравоохранения по выявлению и лечению заболевания падает. Безусловно, это приводит к уменьшению вероятности того, что инфекция будет должным образом выявлена, зарегистрирована и больной получит необходимую помощь.

Оценка истинного масштаба эпидемии проводится несколькими способами. Во-первых, это число зарегистрированных больных. Такой способ считается самым ненадежным и дает заниженные показатели, тем более, если значительная часть инфицированных переносит заболевание в бессимптомной или легкой формах.

Во-вторых, во многих странах, включая Казахстан, проводятся исследования на наличие антител к вирусу. Но этот способ также имеет недостатки в силу сложности обеспечения случайной выборки участников исследований, особенно если исследование проходит среди населения в целом. Систематические искажения отбора, когда в выборку попадают доступные участники, либо участники, имеющие признаки заболевания и стремящиеся пройти проверку, как правило, приводят к завышенной оценке распространенности антител.

В-третьих, оценку коллективного иммунитета можно провести на основе числа умерших, если предположить, что уровень летальности является стабильным и в незначительной степени зависит от предоставленной медицинской помощи.

Одним из самых достоверных методов оценки масштабов эпидемии является смертность, которую не так легко «спрятать» как статистику заболеваемости. Мы все-таки не утверждаем, что случаи заболеваемости занижали специально, возможно, как ранее было сказано, система эпиднадзора или здравоохранения просто не успевала их регистрировать.

Самым большим ограничением в использовании данных о смертности от COVID-19 является вопрос: был ли вирус основной причиной летального исхода? В Казахстане и ряде других стран смертность от COVID-19 констатируется, если это заболевание было главной причиной.

В некоторых же странах, например, в Великобритании, летальность от COVID-19 учитывается, если у умершего была диагностирована коронавирусная инфекция менее чем за 90 дней до даты гибели. Поэтому многие исследователи для оценки уровня смертности используют так называемую избыточную смертность населения, которая представляет собой разность реального числа умерших и ожидаемого числа умерших на основе исторических данных.

Для анализа уровня избыточной летальности мы провели простые расчеты на основе открытых данных. Таким образом, усредненное число смертей по итогам 2018-2019 годов составило 294,5 человек в день (рис. 2).

Но уже с июня 2020 года по август 2020 года умерло чуть более 50 тысяч человек, при этом ожидаемое число умерших для этого периода (на основе многолетней статистики) должно быть около 27 тысяч человек. То есть избыточная смертность за этот период составила выше 23 тысяч.

Если допустить, что умирал каждый 200 заболевший, то общее число инфицированных за этот период оценивается в 4 миллиона 800 тысяч человек. Пик регистрации избыточных смертей пришелся на 7 июля 2020 года, а самая высокая загруженность коечного фонда отмечена 13 июля, когда она составила более 34 тысяч коек.

Нами была проведена оценка истинного числа инфицированных по дням. В результате вычислений, число заражений доходило до 180 000 человек в сутки, пик пришелся примерно на 20 июня 2020 года (рис 3).

Следует отметить, что система здравоохранения Казахстана ни тогда, то есть летом 2020 года, ни сейчас, летом 2021 года, даже с учетом значительного объема подготовительных работ, не способна справиться с подобной нагрузкой.

Если предположить, что в госпитализации нуждается 4% инфицированных, а средняя продолжительность госпитализации составляет 14 дней, то потребность в стационаре в тот период времени находилась на уровне более 80 тысяч коек. В тот момент удалось максимально развернуть около 35 тысяч коек, а в настоящее время система здравоохранения готова выделить около 50 тысяч коек для лечения больных КВИ.

Точно также нагрузку не выдержала система тестирования на коронавирус, мощность которой тогда составляла около 30 тысяч ПЦР тестов в день (в настоящее время – около 60 тысяч тестов).

Что же мы наблюдаем в сухом остатке? Рост числа случаев КВИ, диагностированных и не диагностированных, оказался непредсказуемым. Взрывообразный рост заболеваемости в этот период отмечался не только у нас, но и в других странах ближнего и дальнего зарубежья.

Возникает много теорий о причинах такой масштабной вспышки. Начиная от гипотезы о более контагиозных штаммах вируса SARS-CoV-2 и заканчивая разговорами о том, что народ устал от пандемии, «расслабился» и пошел встречать лето с размахом. Последний довод иногда озвучивали чиновники с высоких трибун, что в принципе может быть правдой, а не пустым мнением.

Официальная оценка масштаба и причин прошлогодней эпидемии до сих пор не проведена. Минздрав молчит, видимо, не желая вспоминать старое, или в ведомстве не могут произвести элементарные расчеты. Нам представляется необходимым разобраться в причинах. И даже не для того, чтобы дать казахстанцам разумное и подкрепленное цифрами объяснение, и не для поиска виноватых. Разобраться нужно затем, чтобы не наступить на те же грабли, не повторить печальную статистику, когда придет весьма вероятный новый вирус.

Надежда умирает последней, и мы рано или поздно узнаем, что же произошло прошлым летом.