Миграционная статистика и невеселые мысли

По данным Бюро национальной статистики (БНС), за январь-сентябрь 2021 г. зафиксированы следующие факты. Сальдо внешней миграции отрицательное (-18 тыс. чел). Прибыло 7246, выбыло 25322 чел.

В национальном разрезе (сальдо) выбыло 15447 русских, 2207 немцев, 1619 украинцев, 654 татарина, 309 белорусов, 270 поляков и др.; прибыло 1530 казахов, 288 узбеков, 277 каракалпаков, 203 азербайджанца, 150 таджиков, 142 кыргыза, 121 турок и т.д. (если быть точным, то прибыло 2772 казаха, убыло – 1243).

Внутренняя миграция охватила 585500 человек, за ее счет городское население выросло (а сельское сократилось) на 57231 человек (в т.ч. 46311 казахов).

Если смотреть на сальдо миграции казахов в региональном разрезе, то можно обратить внимание на отрицательные данные по Туркестанской (15044), Восточно-Казахстанской (5599), Алматинской (4491), Жамбылской (4435), Карагандинской (4066) областям, и положительные – по Нур-Султану (19802), Алматы (18707) и Шымкенту (8972).

Единственной областью, в которой положительное сальдо миграции – это Мангистау (1140 чел), причем это касается и внутренней, и внешней.

И это очень большой парадокс.

С одной стороны, регион входит в пятерку лидеров по среднедушевым номинальным доходам населения (Атырау – 245,5, Нур-Султан – 193,6, Алматы – 178,2, Мангистау – 156, Караганда – 150,9, Казахстан в целом – 130,9 тыс. тенге). С другой – Мангистау занимает первое место по величине прожиточного минимума на душу населения (Мангистау – 43444, Нур-Султан – 41078, Алматы – 39347 при среднереспубликанском показателе в 37579 тенге).

Тем не менее, именно Мангистауская область уверенно притягивает внутреннюю и внешнюю миграцию, видимо за счет мифа о том, что «можно легко устроиться работать в нефтянку» (а потом, видимо, постоянно требовать повышения заработной платы).

Данные статистики при этом указывают, что на начало года в области существовало всего 805 вакансий, из которых только 177 в промышленности.

Вместе с тем, судя по криминальным сводкам, одним из наиболее «популярных» преступлений в области является мошенничество в сфере «гарантированного трудоустройства», а требования в ходе частых для этого региона протестных акций включают в себя: повышение зарплат (на 50-100%), снижение цен, включение работников частных сервисных и вспомогательных служб в штат крупных государственных предприятий, массовое трудоустройство, приватизация арендного жилья и т.д.

Но вернемся к нашим мигрантам.

В региональном разрезе самые высокие отрицательные значения имеют Карагандинская, Восточно-Казахстанская, Павлодарская и Костанайская области. Все эти регионы имеют и отрицательное значение общей миграции, что говорит о продолжающемся оттоке населения.

Если рассматривать образовательный аспект миграционных процессов за 9 месяцев прошлого года, то сравнив данные по специальностям, получим следующую картину.

Отрицательное сальдо сложилось по инженерам – 3362, экономистам – 1631, педагогам – 971, врачам – 472, юристам – 356, архитекторам и строителям – 244, специалистам по сельскому хозяйству – 97, другим специальностям – 1480.

Основной поток внешней эмиграции приходится на Россию (сальдо -18719), ФРГ (-2321), Польшу (-244), США (-197), Беларусь (-175), Израиль (-137), а иммиграции – на Узбекистан (2380), Кыргызстан (283), Азербайджан (199), КНР (185), Таджикистан (165), Туркменистан (163), Афганистан (147).

Интересно, что в Россию уехало 677 казахов, а приехало 337. Кроме того, 131 казах уехал в ФРГ, 128 – в США (приехали оттуда, соответственно, 21 и 20). Вообще, среди эмигрантов казахи стоят на 4-м месте (после русских, украинцев и немцев); на 5-м – татары.

Конечно, это данные не за весь год, но можно порассуждать о некоторых тенденциях, тем более что большинство из них начали проявляться не вчера и не сегодня.

Продолжается отток казахского населения в мегаполисы, а неказахского – из страны.

С профессиональной точки зрения рынок труда теряет специалистов (не считая еще и учащейся молодежи), а получает мигрантов со средним и средне специальным образованием, которые едут в Казахстан за хоть какими-то жизненными перспективами (импорт бедности).

Высокий уровень рождаемости и растущая численность населения в южных регионах не находит ни адекватного охвата образованием, здравоохранением и перспективами трудоустройства и мигрирует в города, где может претендовать только на низшие социальные позиции в силу низкой (или вообще отсутствующей) квалификации и, как правило, языкового барьера. При этом можно констатировать нежелание основной массы молодежи получать образование и работать в «непрестижных сферах», при том что требующие определенной квалификации рабочие места в строительстве или, скажем, общественном питании занимают трудовые мигранты других национальностей.

Города при этом превращаются в кашу из фавел и «человейников», поскольку образовательная, коммунальная, медицинская инфраструктура просто не поспевает за миграционно-демографическим наплывом.

Возникает быстро растущая прослойка безработной, самозанятой и маргинализирующейся молодежи, которая исправно пополняется за счет высокой рождаемости и этнической иммиграции. Бедность становится самовоспроизводящейся. В тоже время отметим быстро снижающийся образовательный и культурный уровень населения, фактическое исчезновение национальной интеллигенции, низкую эффективность государственной политики, деиндустриализацию экономики, а также пропаганду «традиционных ценностей» и национальной исключительности.

Понятно, что это питательная среда, в которой будут размножаться криминальные, ксенофобские, экстремистские, псевдореваншистские настроения. Вопрос в том, что политика создания временных рабочих мест, стимулирования доходов и «открытия социальных лифтов» проблему принципиально не решает.

Вопрос в том, можно ли эту проблему купировать и перезагрузить всю систему или деградация стала критически необратимой?

Наши записные патриоты любят бросаться звучными словами о духе, нации, языке, традициях, правительственные чиновники — терминами про инвестиции, инновации и конъюнктуру, идеологи — лозунгами о консолидации и демократизации. Но это в большинстве своем пустые слова, поскольку они заменяют, скрывают тот факт, что никто не видит цели, системной цели: какое государство мы хотим построим и как мы его будем строить.