Замглавы МИД Казахстана: Мы хотим помочь прекратить войну

Как Астана относится к войне в Украине? Почему казахстанские власти не ввели санкции против России? Пытается ли Казахстан, ужесточив правила въезда в страну, снизить поток людей, приезжающих из РФ? Как относятся в Астане к предъявлению президенту РФ Путину ордера на арест Международным уголовным судом в Гааге и планируют развивать отношения с Москвой? Как Казахстану удается сохранять хорошие отношения с РФ, Китаем и Европой одновременно? Об этих и других темах Deutsche Welle поговорила с заместителем министра иностранных дел Казахстана Романом Василенко, который находился в Берлине с официальным визитом.

DW: Вы сейчас с визитом в Берлине. Как часто вы обсуждаете энергетическое сотрудничество между Казахстаном и Германией?

Роман Василенко: Достаточно часто. Казахстан является третьим поставщиком нефти в Германию после Норвегии и Великобритании. Это немецкая статистика. Между Казахстаном и ФРГ диалог об энергетике включает в себя не только традиционные, но и новые источники энергоресурсов. Речь идет о контракте на десятилетия, который немецко-шведский консорциум Swewind заключил с Казахстаном о строительстве солнечных и ветряных электростанций мощностью 45 гигаватт для производства 3 миллионов тонн «зеленого» водорода в год, начиная с 2030 года.

— Германия сейчас остро нуждается в газе и нефти из Казахстана. Насколько страна может заполнить вакуум, который возник из-за отсутствия России на рынке?

— В Казахстане добывается в год около 90 миллионов тонн нефти, из которых 90% идет на экспорт. Из них 97% идет в Европу, в том числе по трубопроводу Каспийского трубопроводного консорциума, пролегающему по территории РФ. Нельзя сказать, что Казахстан находится на пределе своих возможностей в плане добычи нефти. Не так давно мы начали отправлять нефть в Германию еще и по трубопроводу «Дружба». Для этого потребовались договоренности с РФ и Германией. Эта нефть идет на НПЗ в городе Шведт. Ресурсы для увеличения объема добычи в Казахстане есть. Для увеличения потенциала транспортной системы потребуются инвестиции и несколько лет. Над этим работаем мы и наши иностранные партнеры.

— Вы упомянули трубопроводы КТК и «Дружба». Один проходит по территории РФ, другим владеет Россия. У Москвы есть рычаг давления на поставки казахской нефти в ЕС?

— Этот трубопровод (КТК. — Ред.) — частный. Там есть доля казахстанского и российского правительств, но подавляющее большинство владельцев — частные европейские и американские нефтяные компании, которые и определяют то, как и куда пойдет нефть. Для них этот трубопровод очень выгоден, потому что это прямой маршрут, не требующий многократной смены видов транспортировки с трубопровода на танкер и обратно. Мы заинтересованы в диверсифицированных источниках поставок и маршрутах транспортировки нефти, поэтому для нас важно сохранение этого маршрута. Это понимают в России и в странах Запада, которые не налагают санкций на транспортировку по этому трубопроводу. Но мы намерены развивать альтернативные маршруты для того, чтобы иметь максимально возможный выбор.

— Международную политику Казахстана часто называют многовекторной. Насколько это удается Казахстану в сложившейся ситуации — война между Россией и Украиной, санкции западных стран против РФ. Как удается Казахстану оставаться в дружественных отношениях с Россией, Китаем и Европой?

— Мы проводим многовекторную, сбалансированную, прагматичную внешнюю политику. Одним из ее архитекторов на заре нашей независимости был глава МИД, а ныне президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев. За годы независимости многовекторная внешняя политика доказала свою безальтернативность для Казахстана. Мы осознали в течение последнего года с особой остротой, насколько эта политика правильная, выверенная. Речь идет о выстраивании открытых, доверительных, равноправных, взаимовыгодных отношений со всеми партнерами, как с нашими ближайшими крупнейшими соседями Россией и Китаем, так и с Западом.

Мы достаточно четко обозначили свою позицию и в данной ситуации (войны в Украине. – Ред.). Заключается она в необходимости уважения территориальной целостности государств на основе Устава ООН. В том числе, конечно же, и Украины. Эта позиция понятна всем нашим партнерам. Мы четко говорим, что мы не занимаем ни пророссийскую, ни проамериканскую, ни прокитайскую позицию. Наша позиция — проказахстанская, в основе нашей внешней политики лежат наши национальные интересы.

- Вы сказали, что Казахстан четко выразил свою позицию по поводу конфликта в Украине. Но мы не слышали четкого осуждения агрессии России против Украины или военных преступлений. Почему?

— Казахстан четко определил свою позицию. Она заключается в необходимости уважения территориальной целостности всех государств, включая Украину, на основе Устава ООН. Для Казахстана с населением в 20 миллионов человек, среди которых — 3,5 миллиона русских, 250 тысяч этнических украинцев, — это очень близкий конфликт, трагическая война. Поэтому Казахстан стремится всеми силами помочь прекратить кровопролитие и внести свой вклад в урегулирование конфликта. Наш президент уже неоднократно говорил о том, что Казахстан готов сыграть роль посредника в случае, если такая роль будет востребованной Россией и Украиной.

— А обращался кто-то к вам с предложением выступить посредником?

— На данный момент — нет. Мы поддерживаем все другие усилия. Мы выступили в поддержку так называемого «мирного плана» из 12 пунктов, предложенного Китаем. Мы будем рады, если этот план или другие усилия международного сообщества поспособствуют прекращению кровопролития и возвращению этого конфликта в русло дипломатического урегулирования. Мы готовы сыграть свою роль, если стороны нас об этом попросят.

— Казахи, которые живут в Украине, сделали проект «Юрты несокрушимости». Он вызвал бурную реакцию как в Украине, так и в России. Имеет официальный Казахстан какое-то отношение к этому проекту? И как вы относитесь к нему?

— Казахстан оказывал гуманитарную помощь Украине, в том числе и в виде поставок генераторов, продовольствия и медикаментов. В казахстанском обществе очень активно обсуждалась эта тема, и наиболее активные его представители участвовали в различных акциях, в том числе и по отправке гуманитарной помощи, установке юрт, о которых вы сказали. Юрта для казахов — это святое, это мобильный дом. Поэтому в нашем обществе эти шаги воспринимались очень хорошо.

-С 1 апреля Казахстан ужесточит контроль за параллельным импортом в Россию. Почему были приняты эти изменения? И значит ли это, что ранее Казахстан помогал России обходить санкции?

— Казахстан в целом считает, что санкции не являются лучшим способом разрешения противоречий между государствами. И в данной ситуации мы не применяем санкции в отношении России. Но в то же время, понимая наличие рисков вторичных санкций в отношении казахстанских компаний, мы на протяжении последнего года предпринимаем действия, чтобы не допустить использования нашей территории для обхода санкций. Что касается системы отслеживания экспортируемых товаров, то она будет введена с 1 апреля в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Подготовка к этому шла длительное время, началась еще до начала конфликта. Речь идет о рабочем моменте, который предусматривает более четкое отслеживание движения товаров в рамках ЕЭС.

— С конца января в Казахстане ужесточили правила пребывания иностранных граждан. Это коснулось многих россиян, которые приехали после объявления мобилизации в РФ. По новым правилам им сложнее находиться в стране? Значит ли это, что их там больше не ждут?

— Нет. В Казахстане существовал либеральный режим для граждан России и других стран СНГ. Он позволял приезжим находиться в Казахстане 90 дней, затем выехать, скажем, на полчаса, и снова заехать на очередные 90 дней, и так до бесконечности. Принятая мера привела эти правила в соответствие с тем, что живущие в странах Европы люди легко поймут. Речь идет о пребывании 90 дней в нашей стране в течение полугода. Это абсолютно та же система, которая действует в рамках Шенгенской зоны.

Что касается россиян и граждан других стран ЕАЭС, то они по-прежнему могут приехать в Казахстан. Мы границы не закрывали, но для продолжения своего пребывания в Казахстане они должны оформить либо вид на жительство, либо заключить трудовой контракт. И многие россияне, прибывшие в Казахстан, оформили такие документы и сейчас находятся на законных основаниях в нашей стране и работают в нашей экономике.

-Насколько массовый приток россиян в Казахстан стал для страны вызовом или, наоборот, возможностью?

— В настоящее время в Казахстане находится около 100 тысяч граждан России. Изначально эффект от их приезда был ощутимый, особенно на рынок арендного жилья и на определенные цены, например, на продукты питания. Но я полагаю, что сейчас воздействие этой ситуации, можно сказать, минимально.

-Международный суд в Гааге выдал ордер на арест Владимира Путина. Казахстан не ратифицировал Римский статут. Но будет ли он по-прежнему рад президенту России в его новом статусе?

— Казахстан не подписал и не ратифицировал Римский статут, потому что у наших юристов есть мнение, что он противоречит нашей конституции. А что касается общения с президентом РФ Путиным, то это общение наш президент поддерживает на протяжении всей нашей независимости и, в частности, в течение последнего года. Казахстан и Россию связывает самая протяженная в мире граница в 7500 километров. Русская община в Казахстане составляет 3,5 миллиона человек, в то же время около миллиона этнических казахов являются гражданами России. РФ является крупнейшим торговым партнером Казахстана. Поэтому эти отношения, конечно же, сохранятся и продолжатся.

-Не боится ли Казахстан такого соседа, как Россия, который, с одной стороны, развязал войну в Украине, а с другой стороны, угрожает Западу ядерным оружием?

— Казахстан как миролюбивая страна, которая благодаря многовекторной внешней политике не имеет плохих отношений ни с одной страной мира, искренне заинтересован в скорейшем прекращении этого конфликта, и мы готовы сыграть свою роль в том виде, в каком она может быть востребована. Казахстан в свое время отказался от ядерного арсенала, на тот момент четвертого крупнейшего арсенала в мире. Мы не стесняемся говорить о том, что военное решение конфликтов не является устойчивым решением. Мы не перестаем говорить и о важности возвращения к мирному урегулированию конфликтов, как то предусматривает устав ООН.