Потемкинская экономика президента России
Аналитическое исследование Financial Times о состоянии и перспективах российской экономики
В начале этой недели российская бизнес-ассоциация призвала ввести шестидневную рабочую неделю, чтобы компенсировать влияние западных санкций. Находится ли экономика страны под невыносимым давлением или она достаточно устойчива, чтобы обеспечить победу над Украиной, о которой мечтает Владимир Путин?
Многие из вас знают имя Григория Потемкина, российского государственного деятеля 18 века и любовника императрицы Екатерины Великой. Потемкин сыграл важную роль в аннексии царской империей в 1783 году Крыма, Черноморского полуострова, входившего в состав Советского Союза, затем независимой Украины, пока Путин не присоединил его к России в 2014 году.
Его имя также навсегда связано с термином «потемкинская деревня», что означает нечто, созданное для того, чтобы ситуация выглядела лучше, чем она есть на самом деле, часто для того, чтобы угодить правителю и одурачить его или ее подданных. Мы вспоминаем об этом потому, что многие ведущие экономисты, как российские, так и западные, считают, что официальная картина, которую Кремль рисует для своей экономики военного времени, на самом деле представляет собой одну большую потемкинскую деревню.
Есть ложь, наглая ложь и официальная статистика
Например, в одной убедительной статье для The Insider Владимир Милов, экономист и бывший министр российского правительства, ныне живущий в изгнании на Западе, ссылается на набор «потемкинских индикаторов», которые могут предложить мастер-класс по искажению правды о российской экономике. К ним относятся валовой внутренний продукт, безработица, инфляция, внутренние инвестиции и обменный курс рубля.
Если мы возьмем хотя бы один из этих показателей, например, безработицу, мы увидим, что Милов, безусловно, прав. Согласно диаграмме ниже, основанной на расследовании FT, данных российского правительства и оценках консалтинговой сети FinExpertiza, скрытая безработица находится на рекордно высоком уровне и намного превышает официальный уровень безработицы, который составляет менее 4%.
Так что давайте будем воспринимать официальную российскую статистику — то есть ту, которая не держится в секрете — с большой долей скептицизма.
Наши данные показывают, что после военного вторжения Кремль публикует все более тщательно отобранные экономические отчеты, выборочно отбрасывая неблагоприятные показатели и публикуя только более благоприятные.
Прогнозы МВФ
Зонненфельд и Тиан обвиняют МВФ в том, что его относительно мягкие экономические прогнозы для России частично основываются на официальных данных, которые, по их словам, зачастую являются оторванными от действительности. Как видно на диаграмме ниже, в прошлом месяце МВФ предсказал, что экономика России вырастет на 0,7% в этом году и на 1,3% в 2024 году после спада на 2,1% в прошлом году — это далеко не тревожные уровни, которые могут заставить Россию остановить войну.
Другие эксперты, подчеркивая необходимость крайней осторожности при оценке российских данных, утверждают, что экономика по-прежнему демонстрирует определенную устойчивость. Лоуренс Фридман, почетный профессор военных исследований в Королевском колледже Лондона и время от времени пишущий статьи для FT, написал следующее:
Перспектива по-прежнему связана с краткосрочными трудностями и долгосрочным спадом, даже несмотря на то, что экономика страны не упала с края пропасти и вряд ли это произойдет.
Еще один отличный обзор показателей российской экономики в условиях санкций был опубликован в марте Петром Дзержановским для Польского института международных отношений. Он написал:
Даже несмотря на заморозку активов, Россия остается одной из крупнейших экономик мира, а власти сохраняют способность противостоять санкциям за счет использования финансовых резервов и административного вмешательства в экономику.
Это не означает, что санкции неэффективны — они вводились последующими траншами и часто предусматривались на переходные периоды, поэтому их среднесрочные и долгосрочные последствия только набирают обороты.
Милитаризация экономики
Один из родившихся в России экономистов, чьи статистические анализы неизменно достойны внимания, — это Сергей Гуриев, который сейчас работает в парижском отделе Sciences Po. В своем исследовании он отмечает, что правительство все еще публикует статистические данные о розничных продажах. Это указывает на то, что к концу прошлого года продажи были почти на 10% ниже в сопоставимых ценах, чем за тот же период 2021 года.
Так что война, похоже, оказывает негативное влияние на российские домохозяйства. Об этом же можно судить и по данным о продажах автомобилей в России, которые за первые четыре месяца этого года снизились почти на 40% по сравнению с январем-апрелем 2022 года.
Но главный вывод Гуриева заключается в том, что цифры ВВП в военное время, даже если они не манипулируются проправительственными статистиками, вряд ли являются надежным индикатором здоровья экономики.
Дополнительные расходы на ракеты, оружие, ботинки и каски — и, кстати, на аппарат госбезопасности, полицию и прокуратуру — стимулируют рост номинального ВВП. Но для невоенных секторов, таких как здравоохранение, образование, инфраструктура и гражданская промышленность, остается меньше, как следует из анализа Reuters бюджета России на 2023 год.
В своей статье для Economics Observatory Ричард Дисней, научный сотрудник британского Института финансовых исследований, утверждает, что милитаризация российской экономики — в сочетании с западными санкциями — «почти наверняка приведет к существенной неэффективности и, следовательно, сокращению объемов производства.
Падение доходов от энергетики
С советских времен и до наших дней рост ВВП и государственных расходов всегда были тесно связаны с экспортом нефти и газа — и здесь определенное влияние оказывают западные санкции. Доходы от энергоносителей упали примерно на 50% в первом квартале этого года по сравнению с тем же периодом 2022 года, поскольку западные ценовые ограничения привели к тому, что российская нефть торгуется с большим дисконтом по отношению к мировым эталонам.
По мере снижения доходов экономика столкнется с тем же набором проблем, которые характерны для стандартного экономического кризиса — хроническим дефицитом бюджета, девальвацией, инвестиционным голодом и сокращением спроса.
Долгосрочные проблемы
К санкциям и искажениям экономики военного времени мы можем добавить влияние крупномасштабной эмиграции после вторжения Путина в Украину в феврале 2022 года. На диаграмме ниже, сопровождающей статью для базирующегося в Брюсселе аналитического центра Bruegel, Элина Рыбакова показывает, что эмиграция резко возросла в прошлом году до рекордного уровня после 2008 года, составив 1,3 млн человек.
Согласно анализу, проведенному Машей Борак для MIT Technology Review, многие уезжающие россияне работали в технологическом секторе — около 100 000 человек, это около 10% от общего числа технических специалистов страны.
Это не только тяжелый удар для экономики страны, но и напоминание о долгосрочных демографических проблемах России, таких как относительно низкая продолжительность жизни, особенно среди мужчин, показанная на диаграмме Всемирного банка ниже:
Согласно этому анализу FT, проведенному в ноябре 2021 года, в разгар пандемии Covid-19 в России были зарегистрированы одни из самых высоких показателей избыточной смертности в мире.
Означает ли все это, что Владимир Путин не сможет поддерживать свои военные усилия? В краткосрочной перспективе — под которой мыподразумеваем период с сегодняшнего дня до середины следующего года — я думаю, что ответ — нет. Если предположить, что к маю 2024 года не будет ни прекращения огня, ни урегулирования ситуации, я думаю, что у России есть потенциал для продолжения войны.
Однако по мере того, как мы вступим во вторую половину 2024 года, глобальный вопрос вполне может заключаться не в экономических показателях России, а в президентских выборах в США. Любой результат, который привел бы к уменьшению военной и финансовой поддержки США и их союзников Украине, изменит характер войны, оставив российскую экономику в руинах, но предоставив Путину возможность завершить свою неоимперскую завоевательную кампанию в основном на его условиях.
