Казахстан – Китай: дорога с двусторонним движением
Глобальный политический, экономический и энергетический кризис стал отправной точкой для принятия решений, откладывавшихся годами.
Си Цзиньпин намерен «углублять взаимодействие в рамках китайской инициативы «Один пояс, один путь» и Евразийского экономического союза, совместного поддержания стабильности и бесперебойного функционирования промышленных цепочек и цепочек поставок». Об этом лидер КНР заявлял как во время своего визита в марте в Россию, так и во время первого в истории региона саммита «Китай – Центральная Азия», прошедшего в мае в Сиане. Кроме того, во втором полугодии 2023 года в КНР пройдет 3-й форум «Один пояс – один путь». Казахстану в этих масштабных мероприятиях также отведена роль не только ключевого транзитного партнера, но государства, с которым у Пекина многолетние добрососедские отношения и растущий товарооборот.
В июле «Газпром» завершит разработку предварительного технико-экономического обоснования по проекту закольцовки магистрального газопровода «Сарыарка» с газопроводом из Российской Федерации. Проект мощностью 40 млрд. кубометров газа в год и стоимостью около 2 трлн. тенге является частью масштабного магистрального газопровода Россия-Казахстан-Китай, где Казахстану отведена роль транзитной территории. Но параллельно решается давняя проблема газификации севера и востока Казахстана. Но в вопросе с российским газом есть не только экономика, но и политика.
Доктор исторических наук, глава экспертного клуба «Один пояс, один путь» Булат Султанов считает, что смена приоритетов во внешней политике Казахстана в сторону евразийского континента – исключительно верное решение президента Касым-Жомарта Токаева.
– Булат Клычбаевич, многие эксперты считают майский саммит в Сиане знаковым, так как на нем страны региона, по сути, определились с тактикой поведения на фоне мирового политического кризиса. Какие основные моменты вы бы отметили?
– Во-первых, произошло одно очень знаковое событие – составлена дорожная карта стратегического сотрудничества стран Центральной Азии. Я условно разделил ее на несколько блоков.
Во-первых, это политическое сотрудничество, которое будет состоять из борьбы с тремя силами зла – терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. Сюда прицепом идут незаконный оборот наркотиков, международная организованная преступность и киберпреступность.
Что важного было для меня в этом блоке – готовность к совместному противодействию вмешательства внешних сил во внутренние дела стран Центральной Азии и недопущение попыток внешних сил организовать государственные перевороты и беспорядки в Центральной Азии. Это влияние января 2022 года. Не только в Китае, но и в других странах напряглись очень сильно по поводу казахстанских событий и вспышки недовольства в Каракалпакстане летом 2022 года. Очевидно, что эти вещи случились не без вмешательства третьих сил.
Немаловажно взаимодействие региона в рамках многосторонних механизмов ООН, ШОС, СВМДА и БРИКС.
Еще важный аспект в политическом сотрудничестве – поддержка строительства сухопутной составляющей экономического пояса Шелкового пути в сочетании с новым экономическим курсом Казахстана.
– Сильно ли придется перекраивать сотрудничество по Шелковому пути, учитывая, что начиналось все в «старом» Казахстане? Большую ли трансформацию переживает это сотрудничество?
– Чтобы реализовать в полной мере торгово-экономическое сотрудничество, в чем и будет отличие сопряжения экономического пояса Шелкового пути с новым курсом, нам все-таки нужно для начала выяснить реальную картину реализации индустриально-инвестиционного сотрудничества.
У нас из года в год из одной газеты в другую кочуют цифры о том, что вот-вот планируется построить 56 промышленных предприятий на сумму 24,5 млрд. долларов. Но никто реально не знает, сколько уже построено и сколько освоено финансовых средств. У меня еще при этом закрадывается вопрос – а сколько при этом своровали? Но это первый аспект.
Второй – мы хотим привлекать китайские инвестиции в казахстанскую экономику. Мы заинтересованы в этом, но для этого нужно четко знать, какие инвестиции и в какие секторы казахстанской экономики. И не просто в какие секторы, а привязать к конкретным промышленным предприятиям – в какой области, в каком районе, сколько денег будет выдано на освоение этих проектов. И прямо по годам расписать. Если при реализации программы «Нурлы жол» мы просто разбрасывались цифрами – миллиарды, десятки объектов, то сейчас надо отходить от этого.
Поскольку весь мир сейчас переходит на информационные технологии, надо развивать электронную коммерцию в системе двусторонней торговли.
Китайцы говорят о создании Шелкового пути на основе цифровых технологий. Казахстан в этом плане заметно отстает от Китая, и нам надо подстраиваться. Электронная коммерция в системе двусторонней торговли в текущих реалиях – очень важная деталь.
Нужно развивать межрегиональное приграничное сотрудничество, используя для этого площадку «Хоргос». И должна она быть не улицей с односторонним движением, а полноценным хабом.
– Неплохо было бы провести независимый аудит того, что на «Хоргосе» было сделано с 2005 года с казахстанской стороны. Потому что у Китая на «Хоргосе» полноценный город на 80 тысяч населения, а у Казахстана – степь.
– Я поддерживаю точку зрения о том, что нужен единый банк данных «Хоргоса», чтобы у наших не было соблазнов к мздоимству и коррупции.
Нам нужно расширять экспорт казахстанской сельскохозяйственной продукции, о чем мы говорим со времен первого президента Нурсултана Назарбаева, но с чем до сих пор не определились – куда нужно экспортировать ее, какую и кому конкретно.
Понятно, что у нас 19 млн. населения, а у Китая 1 млрд. 450 млн., и весь Китай мы прокормить не сможем, поэтому нужно выбрать тот сегмент, который мы будем заполнять.
Экономический пояс Шелкового пути – золотая калитка для китайской продукции, потому что 90% экспортной продукции Китая идет морским путем через порты, а 10% они целенаправленно отправляют через Казахстан дальше в Россию, Беларусь, Польшу, Германию.
Но в результате необъявленной войны Запада против России этот экспортный путь закрыт – поляки перекрыли границу, и товар застревает в Беларуси. Нужна, конечно, отмена всех санкций, но это малоперспективно, так что предстоит развивать транспортно-логистический хаб из Китая через Казахстан на запад через Каспийское море, Азербайджан, Грузию, Турцию в Европу. Это гораздо более дорогостоящий проект, чем через Россию. И он, на мой взгляд, нерентабельный. Но поскольку отношения между Китаем и США ухудшаются, Китаю нужна «золотая калитка» для выхода на рынки Европы.
Мы поддерживаем российский проект «Север-Юг» и будем активно участвовать в нем с выходом на страны Персидского залива и дальше на Индию. Поэтому выступаем за подключение экономического пояса Шелкового пути к транспортному транзиту «Север-Юг».
Поскольку сейчас одна из главнейших проблем в мире – климатические изменения, сокращающие запасы питьевой воды, Казахстану нужно сейчас форсировать с Китаем водную дипломатию. Мы – сторона, получающая водные ресурсы из Китая через Иртыш и Или, из Киргизии – через Сырдарью и из России через Урал. Это во многом и будет определять необходимость сохранения дружеских отношений со своими территориальными соседями – в первую очередь, с Россией, Китаем и странами Центральной Азии.
Третий блок – безопасность. Давление США на Китай будет нарастать. А, следовательно, Вашингтон будет стараться заблокировать морские транспортные пути Китаю, де-факто являющемуся первой экономикой мира. Для этого создается AUKUS, плюс НАТО хотят включить туда Индию, Японию. То есть стараться воспрепятствовать морской торговле Китая. Поэтому для Китая архиважны сейчас выходы на рынки стран Европейского Союза, Ближнего и Среднего Востока. Но и здесь Запад будет срывать сопряжение экономического пояса Шелкового пути с Евразийским экономическим союзом. Как? Через дестабилизацию ситуации на протяжении всего маршрута, начало которого в Синьцзяне.
Внимательные аналитики уже заметили, что дестабилизация в Синьцзяне под предлогом защиты якобы притесняемого Пекином уйгурского населения меняет формулировки. Поскольку проблема уйгурского населения слишком узкая, слово «уйгуры» постепенно заменили на «мусульманское». И все это обусловлено не действительной заботой США о мусульманском населении, что сразу исключается, вспоминая послужной список Вашингтона, а попыткой сорвать экономическое сотрудничество.
Поэтому в разделе сотрудничества в области безопасности считаю необходимым подчеркнуть, что поскольку обостряются отношения между США с одной стороны и Китаем с одной стороны, между США и Россией с другой стороны, Казахстан должен обеспечивать связь между Китаем и Россией. И способствовать дальнейшему успешному соединению экономического пояса Шелкового с ЕАЭС. Казахстан должен быть более активным в ШОС и в ЕАЭС.
– Что этому мешает? Почему мы все время говорим – должен?
– Приведу 2 группы цифр. Внешнеполитическая стратегия Казахстана определяется внешнеэкономическими приоритетами. В 2022 году внешне-торговый оборот Казахстана составил 134,4 млрд. долларов. Кто является основными партнерами Казахстана? В импорте Россия занимает 34,7%, Китай – 21,9%. И если суммируем, это больше половины. Следующими по импорту идут Германия – 4,5%, США – 3,8% и Турция – 3,2%.
Но в экспорте картина другая. Так как торгуем мы нефтью, газом, металлами в основном, то первое место занимает Италия – 16,4%, Китай – 15,6%, затем Россия – 10,4%. То есть на Китай и Россию приходится 26%. Дальше Нидерланды – 6,5%, Турция – 5,6% и так далее.
То есть мы не можем ухудшить отношения с Китаем и Россией в угоду Западу, в противном случае у нас будет товарный голод.
Суммируя, торговля Казахстана с Китаем в 2022 году превысила 24 млрд долларов, а с США – 3 млрд.
Для внешней политики Казахстана нам нужно пройти, если так можно выразиться, между «Сциллой и Харибдой». Объем прямых инвестиций – харибда. Казахстан привлек иностранных инвестиций около 330 млрд. долларов с 1991 по 2019 годы из более чем 120 зарубежных стран. Более 50% иностранных инвестиций привлечено из стран Европейского Союза. Причем на США приходится 15% – 48,4 млрд. долларов США, по 5% приходится на Китай и Великобританию. То есть в первой пятерке стран с наибольшим объемом прямых инвестиций в экономику в Казахстана – Нидерланды, США, Швейцария, Россия и Китай. Первые трое инвестировали в нефть, газ, горно-металлургический сектор.
Объем прямых иностранных инвестиций из Китая в Казахстан по состоянию на 1 сентября 2021 году составил 21,3 млрд. Поэтому Китай, по данным нашего Нацбанка занимает 4 место после Нидерландов, США, Швейцарии. И для сравнения – США 62 млрд. долларов, а Китай 21,3. Вот по этой причине я и назвал ситуацию «между Сциллой и Харибдой». И эти прямые иностранные инвестиции в основном вложены в нефть, газ, горно-металлургический сектор. К чему я веду? К тому, что по объемам импорта и прямых инвестиций в Казахстан лидируют противоборствующие друг другу стороны.
Сейчас к нам зачастили делегации из США и Евросоюза, поскольку сырьевые базы им очень нужны. Мы с гордостью говорим – казахстанская нефть поступает туда-то. Ерунда все, больше 50% добываемой нефти принадлежит итальянцам, американцам и голландцам. То есть запад вывозит нашу нефть, а нам только платит налоги. Вопрос в том, что если мы не хотим зависеть от этих иностранных инвестиций, нам нужно брать пример со стран Персидского залива и переводить это в собственность. Хватит ли политической воли? Россия начала это делать, что привело к серьезному сопротивлению западных политиков и владельцев транснациональных корпораций.
– И что нам делать-то?
– Быть независимыми, хотя бы относительно, если говорим о реальной многовекторной политике. А поскольку мы находимся между Сциллой и Харибдой, я уверен в том, что для нас сейчас выход очень важный – сотрудничать с Россией и Китаем в формировании многополярной системы международных отношений. В частности, укреплять потенциал БРИКС, ШОС, ЕАЭС и ОДКБ.
На мой взгляд, наиболее приемлемой формой организации стран неЗапада и ядром нового порядка может быть формат БРИКС+. Еще в 2017 году Си Цзиньпин предложил такую формулу, сказав, что БРИКС – это не замкнутый круг, а большая семья и взаимовыгодное партнерство.
Мы стоим не на пороге, а уже в самом эпицентре развивающегося глобального противостояния между странами Запада и не-Запада. Поэтому Казахстан, коли уж в одиночку противостоять Западу не может, должен опираться на надежных и предсказуемых партнеров. А для любого государства таковыми являются территориальные соседи.
На 14-й встрече руководителей стран БРИКС 23 июня 2022 года Си Цзиньпин сказал: «Сегодня в мире бушует менталитет Холодной войны и политики силы. Некоторые страны (сказал он дипломатично, – Авт.) гонятся за собственной абсолютной безопасностью путем расширения военных альянсов и разжигая блоковое противостояние, заставляя другие страны выбирать сторону – ту или иную. Вот эти некоторые страны считают себя вершителями чужих судеб, пренебрегая правами и интересами других стран. Если не побороть подобную тревожную тенденцию, то мир неизбежно ввергнется в хаос и беспорядки».
Вот поэтому для нас важно находиться и участвовать в укреплении новых мировых центров, отказавшись от неоколониального однополярного мироустройства.
Если вернуться к саммиту в Сиане, для меня принципиально важно, что в Сиане говорилось о том, чтобы мы участвовали в укреплении всеобщей безопасности в мире, сотрудничестве и всеобщем выигрыше и совместном процветании всех стран.
Поэтому я считаю, что эта программа Си Цзиньпина опирается на три его инициативы: глобальное развитие, глобальная безопасность и глобальная цивилизация на основе международного права. Нужно бороться против протекционизма, попыток создания барьеров, против разъединения и разрыва торговых и экономических цепочек, против введения односторонних санкций, против создания блоков.
То, о чем мы говорим, и о сианьском форуме и о внешней политике Казахстана, все взаимосвязано. Сейчас Казахстан должен модернизировать концепцию внешней политики, которая устарела – мир поменялся после событий 2022 года.
В чем новизна подходов Токаева? Если раньше Казахстан говорил о многовекторной политике, то Казахстан при Токаеве говорит о многовекторной политике на Евразийском континенте. То есть мы отказались от претензий на глобальные процессы. Глава государства говорит о том, что мы должны быть в центре, а не центром процессов в евразийстве. Разница принципиальная.
Токаев заявляет, и правильно, что мы должны быть логистическим хабом и восстанавливать торговые цепочки, прерванные в результате санкций. Казахстан хочет дружить со всеми странами и в первую очередь с ближайшими соседями – Китаем Россией и странами Центральной Азии. В связи с санкциями Казахстан заинтересован в извлечении выгоды из дружественных отношений со всеми странами, то есть нами руководит здоровый прагматизм. Почему у нас идет рост торговли с Китаем и Россией? Потому что мы понимаем, что торговые отношения в Евразии первостепенны, наш ареал – от Лиссабона до Владивостока. И я думаю, что эти подходы Токаева дают ответ для критиков как внутри Казахстана, так и за рубежом.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
